Ну, погодите! или Двое на одного

Наконец бабушка захлопнула справочник. Поставила на него пустую пятую чашку из-под чая.

Ура! У неё был план по спасению!

Глава четырнадцатая ПРИГОВОР ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ, ОБЖАЛОВАНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИТ

А в лесу тем временем, в заброшенной медвежьей берлоге, ждали выкупа.

Берлогу нашли случайно. Волк наступил на корень и провалился. Берлога, конечно, не квартира со всеми удобствами, но лучше в берлоге, чем под открытым небом.

Сутки прошли, вторые, а выкупа всё не было.

Вот и третьи настали.

Этим третьим утром Кузьма проснулся чуть свет. Всю ночь его мучили кошмары, снились Три поросёнка, Коза. Погибший за границей папа. Вдобавок ко всем его снам ещё и Волк храпел. Чего только Кузьма не делал! И дёргал его за ногу, и клал на грудь булыжник — ничего не помогало.

Лиса тоже не выспалась, хотя спала на свежем воздухе. Голову она высунула из берлоги наружу, остальное ночевало дома.

И совсем не спал Зайчик. Связанный по рукам и ногам, у холодной стенки. Ни повернуться, ни шевельнуться.

— Подъём! — крикнул Кузьма и выполз наружу.

Ночью были заморозки. Трава, кустики — всё в белом инее. Почти как зимой.

— Ну и мороз, — сказала Лиса. — Бррр! Терпеть не могу эту природу!

— А по мне, — сказал Волк, — хоть бы её вообще не было.

— А по мне, — сказал Кузьма, — лучше бы вас не было, друзья мои распрекрасные…

Он потянулся до хруста, выпрямился:

— Схожу к коряге… Авось деньжат подбросили.

— Сходи, сходи, — сказала Лиса. — Давно пора.

— Пора — не пора, а иди со двора! — пошутил Волк.

Кузьма не улыбнулся.

Он бежал рысью по твёрдой холодной тропинке и думал про свою волчью долю.

«Хорошо было раньше, — думал Кузьма. — Баба-Яга хоть и жадная, но справедливая. Всё делила поровну. То телёночка поймают. То за ягодой-малиной кто пойдёт да заблудится. Ох, этот Заяц! Если б не Заяц!»

И вдруг Кузьма остановился.

Прямо перед ним висели флажки. Красные. И справа, и слева. Флажки окружали его, казалось, они опоясывали весь лес.

Кузьма попробовал перешагнуть — не получается. Разбежался, чтоб перепрыгнуть, — страшно. Умом понимает — ерунда, это лишь тряпки красные. А поделать ничего не может.

«Ах вы распроклятые!»

И во весь дух Кузьма помчался обратно.

— Что случилось? — спросила Лиса.

— Флажки! — крикнул Кузьма.

— Какие флажки?

— Крррасные!

— И что? — спросила Лиса.

— Как что? Везде флажки! Со всех сторон!

— Но можно перешагнуть, — сказала Лиса.

— Или перепрыгнуть, — добавил Волк.

— Пробовал. Не получается!

— Вот они, герои, — сказала Лиса. — Хищники. Гроза телят и деревенских кур. А как до дела… Красных тряпок испугался.

— Кто испугался?! Я?!

— Ты, ты. Деревенщина.

Кузьма схватил её за шкирку:

— Это я деревенщина? Я тебе покажу деревенщину! Разводи костёр!

— Постой, братец. Не горячись, — попытался успокоить его Волк.

Но Кузьма никого сейчас не слышал.

Он нырнул в берлогу. И тут же вынырнул обратно, с острым ножом. Воткнул его с размаху в берёзовый ствол. Снова скрылся. Выволок из берлоги Зайца. Подтащил его к этой же берёзке, прислонил спиной.

— Здесь его освежуем! А костерок там, на пригорочке. Там посуше. Прикоптим маленько. А что не съедим — с собой. Дня на три хватит. Ночи холодные, не испортится. Как про всё думаете?

И Лиса и Волк не осмелились возразить. Уж больно страшен был в гневе Кузьма.

— Думаю, как ты, Кузьма, — сказал Волк.

— И я так думаю, — сказала Лиса. — Как все думают, так и я. Пойду дровишек насобираю. Сухих. Тут недалеко приметила. Сухие-сухие.

И пошла. Волк понял, куда она пошла. Она пошла от греха подальше. И правильно сделала.

— А ты, братец, — сказал Кузьма Волку, — снег растопи и мешок подготовь. Для мяса.

Кузьма подошёл к Зайчику, пощупал.

— Молоденький. Мясо у таких нежное. Печёночка сладкая. Не хуже куриной.

Он проглотил слюнки.

— Пойду облегчусь. Перед принятием пищи.

И пошёл в сторону молодого ельничка.

Волк посмотрел на Зайчика. Вид у него был жалкий.

«Вот сидит он сейчас, — подумал Волк, — живой. А через полчаса будет не Заяц, а заячья колбаса. Жуть».

— Волк, а Волк, — вдруг сказал Зайчик. — Вытри мне нос.

Волк посмотрел в сторону ельничка: не видит ли Кузьма? Оторвал низ рубахи.

— Сморкайся сюда. Сильней!

— Спасибо, Волк.

Зайчик совсем сник.

— Простудился?

— Ага.

— Пивка бы тебе, тёплого. С малиной.

— Я пива не пью.

— Напрасно. Пиво — от всех болезней! Пил бы пиво… Не сидел бы сейчас здесь. А то — капуста, морковка… Учебники разные. Вот и допрыгался.

— При чём здесь учебники?

— А при том. Строите из себя! И ты, и папочка твой, очкастый… Все вы. Зай-цы! Видеть вас не могу!

Зайчик промолчал.

— Прощай, Волк.

— Пока!

— Маме привет передай. И папе. Очень их жалко. Мама плакать будет. Ей нельзя. У неё сердце больное.

— Что ж она не лечится?

— Некогда. У неё малышей — три группы.

— Здоровье важней! — сказал Волк.

И замолчал. Понял, что сказал глупость.

— А лучше, — сказал Зайчик, — ничего не говори. Пусть думают, что я найдусь.

— Как же, найдёшься! Найдутся только твои рожки да ножки…

Волк снова представил жуткую картину.

— Знаешь что, Заяц…

— Что?

Волк взглянул в сторону ельничка. Выдернул из берёзы нож.

Зайчик вздрогнул.

— Не боись!