Ну привет, заучка...

Потянулась к нему, позволяя целовать себя так жадно, как ему хотелось. Алиев сразу же обхватил меня за талию и затылок, притиснул к стене, накрывая своим телом полностью, поглощая любую мою неуверенность, которая могла возникнуть. А ее не было, этой неуверенности. Только жажда. Ответная жажда, желание продлить этот момент, усиливающийся дурман в голове и отнимающиеся ноги.

Алиев не останавливался, словно после голодовки дорвавшись до так необходимой ему пищи, ни на секунду не давал мне прийти в себя, отпуская мои губы, но тут же переходя к шее, к разведанному до этого месту возле мочки уха, одно прикосновение к которому вызывало во мне дрожь, сладкую и тягучую. Он целовал меня, держал крепко, и шептал горячо и напористо:

— Моя, бля, моя, моя, моя… Плевать на всех… Моя будешь…

И я от каждого его хриплого "моя" словно по ступенькам в ад сходила, по одной ступеньке, все ниже и ниже. В огню.

И, пожалуй, что не остановился бы он, и дошли бы мы вместе до самого дна, до финала, но тут прозвенел звонок. И я, непонятно как, сумела чуть-чуть прийти в себя. И упереть руки в его плечи. Он не останавливался еще какое-то время, опять погружая меня в свое безумие, но мне удавалось удержаться на поверхности. Потому что звонок. И сейчас сюда придут мальчишки. И поднимут крик на весь университет. А это позор. Позор невозможный! А у меня и так уже… Не самая хорошая репутация. Опять же, благодаря несносному Алиеву. Но это не повод гробить ее окончательно.

— Нет! Нет! Стой! — тихо, но убедительно заговорила я, упираясь ладошками в его плечи.

И он остановился. Стоял, сжимая меня крепко, дыша в шею тяжело, приходя в себя. Потом выругался еле слышно. И убрал руки. С трудом.

А я, не ожидая, пока его опять расклинит, потому что, кто его знает, в какую сторону, боком, по стене отползла в сторону двери, отодвинула защелку и выбежала прочь, радуясь, что мальчишки задержались в зале, и никого возле раздевалок не было.

Вслед мне раздались глухие удары и отчетливые ругательства.

10

"Заучка, выйди".

"Я жду".

"Я внизу, сейчас буду орать под окнами, выходи".

"Заууууучкааааа…"

Звонок. Еще. Еще. Еще.

Я смотрела на новый, пока еще не отправленный мною в черный список, номер на экране. Десять смс. Уже пятый звонок.

Он с ума сошел. Вот точно, просто сошел с ума. И я вместе с ним. Иначе как понять, почему я сейчас очень даже серьезно раздумывала о том, чтоб ответить? И выйти? К нему.

Он ведь и правда под окнами. Опять. В который раз. И сидит в машине, даже особо не скрывается. А чего ему скрываться? Он прекрасно знает, что я одна сейчас, что Татьяна Викторовна уехала еще час назад.

Тоже, кстати, особо не скрываясь и впорхнув в здоровенную черную машину, ожидавшую ее возле подъезда.

Перед этим попрощавшись со мной до следующего года. Уехала отдыхать куда-то на лыжный курорт. А ее жених за неделю до этого спокойно умотал в Лондон. И она провожала его в аэропорт. И везла ее опять все та же здоровенная черная машина с мрачным огромным водителем. И, судя по тому, что села Татьяна Викторовна на заднее сиденье, на переднем пассажирском тоже сидел кто-то. И да, я даже знаю, кто.

Но это совершенно не мое дело.

Из всей этой ситуации я могла только лишний раз подчерпнуть для себя полезный опыт разруливания дичайших ситуаций с парнями. Могла бы. Но не подчерпнула, естественно.

Потому что я, похоже, совершенный бездарь. Иначе бы Алиев не караулил так настойчиво возле подъезда.

"Выйди. Поговорим просто"

Ага. Так я тебе и поверила… Все наши малочисленные разговоры заканчиваются многочисленным тисканьем. И поцелуями. Такими, что мозг просто тупеет. А мне этого не надо. Боюсь я этого. И Алиева боюсь. А особенно, боюсь себя, ненормальную. И почему именно он? Хотя, как почему?

Потому что первый, кто… Вообще, первый. До него никто. И никогда. Вот и уносит мне голову. И надо бы омерзение испытывать, ужас. А я какой-то уродец. Потому что испытываю… Жажду. Да, именно так. Голод. И вспоминаю его руки, его поцелуи несдержанные, его шепот развратный, ужасный, от которого горит все внутри, жжется, мучительно и томно. И хочется…

А вот этого уже не надо!

Это Алиев у нас — животное, на инстинктах. Красивое и сильное. А я человек. Хотя, судя по тому, что позволила ему сегодня утром…

Татьяна Викторовна, хоть и была очень сильно не в себе от постоянных мыслей о том, что с собой брать на горнолыжный курорт, учитывая, что ни кататься, ни даже стоять на лыжах она не умеет, все же заметила, что я немного растеряна. И попыталась выяснить причину.

А я молчала.

Я вообще не говорила ей ничего про свое двухмесячное недообщение (или как назвать наш односторонний типа смс-диалог?) с Алиевым. Она спрашивала, конечно, да и сама отслеживала. Когда могла. А могла она редко. Слишком уж личная жизнь бурлила. Не до меня, скромной маленькой заучки.