Ну, здравствуй, муж!

— Она ничего не будет помнить. Оставишь ее у больницы. Ну все, прощай! — Александра надела на Павла, держащего в руках спящую Гаяну, амулет перемещения, деньги на который собирала чуть ли не год.

— Спасибо! — только и успел крикнуть он, когда открывшийся портал поглотил обе фигуры.

Саша достала веер и подняла лицо, чтобы быстрее высохли мокрые дорожки, могущие испортить грим. Она уже не помнила, когда показывалась на людях без него. Горячий воздух быстро справился со своей задачей.

«А в Новгороде, наверное, идет снег».

— Фу, что это? — донеслось извне. — Крыса?

— Нет, у крыс не бывает таких ушей.

Александра выглянула и застала странную картину: Зу, опираясь на руку Дани, трогала ногой что-то странное, лежащее у обочины дороги. Пустынный ветер шевелил рыже-белую шерстку.

— Оно мертвое?

Дани присел и двумя пальцами приподнял огромное ухо, закрывающее морду животного.

— Это собака.

— Откуда здесь бассет-хаунд? — Саша легко спрыгнула с верблюда. Отряхнула руки, так как, приземляясь, коснулась песка. — За все шесть лет я ни разу не встречала в Хаюрбате собак. Насколько я знаю, оборотни их ненавидят.

— Посмотрите, у нее на шее что-то блестит, — Зу остроносой туфлей поддела серебристую цепь. — Значит, у собаки есть хозяин?

Стоило Саше склониться над псом и протянуть руку, чтобы посмотреть, нет ли бляхи с адресом хозяина, как ее опередила Зу. С неожиданной прытью, она всей пятерней схватилась за цепь и рванула ее с шеи животного.

— Я первая это увидела! — и тут же взвизгнула от боли, отбросив собачье украшение куда-то в песок. — Оно жжется!

— Дайте воды! — не слушая стоны певицы, заволновалась Александра. — Собака дышит!

Кто-то протянул флягу и увел плачущую Зу — поперек ее ладони наливался краснотой ожог.

— Пей, пей!

Пес приподнял было голову, но в бессилии уронил на песок. Александра приоткрыла его пасть и влила в нее немного воды, потом смочила шершавый нос животного.

— Дани, положи его в мою корзину.

— Но там твой концертный костюм.

— К черту костюм, сегодня станцую без него. Никто и не заметит.

— Ох, тяжелый пес, килограмм на двадцать пять! И зачем он нам нужен?

Саша только вздохнула.

— Если бы я так рассуждала, то и ты до сих пор бы гнил в кандалах.

— Но я человек! — недовольный Даниил оглянулся на подругу, которая шарила пальцами по песку, пытаясь отыскать брошенную цепь. — А это всего лишь собака. И да, в который раз говорю спасибо, что выкупила меня.

— Не злись. Пес тоже землянин. А мы должны держаться друг друга, — Саша сдула с кругляша, болтающегося на цепи, мелкую пыль. — И вовсе она не жжется…

— Что там? — Даниил едва удержал дернувшуюся всем телом собаку. Уложив ее в корзину, успокаивающе похлопал по грязному боку.

— Да ничего особенного. То ли чье-то лицо, то ли лепесток с прожилками. Ой! Оказывается, это снимается…

— Что еще за «это»? — Дани отряхивал от песка выброшенный из корзины концертный костюм.

— Вроде пленки какой-то. Защитная, наверное. Дань, глянь, как красиво… — Зу, забирающаяся на лежащего верблюда, резко обернулась. В руках Шаши горел драгоценными камнями кулон — две сросшиеся маски: одна улыбающаяся, другая сурово сдвинувшая брови. Отражающееся в камнях светило посылало в небо сноп искр. Танцовщица, недолго думая, накинула цепочку себе на шею. — От такого украшения и я бы не отказалась. Понятно, почему его прятали.

— И правда, зачем оно полумертвой собаке? — пожал плечами Даниил, засовывая цветное тряпье в свою дорожную сумку. — Только смотри, как бы хозяин пса не посчитал тебя своей. Ты же добровольно напялила на себя его ошейник.

— Я первая нашла! — выкрикнула Толстушка Зу, намереваясь вернуться за находкой, но верблюд начал подниматься, и ей пришлось, чтобы не вывалиться, вцепиться в стойку паланкина. — Потом отдашь. Цепь моя!

Лорд Гаррон Цессир из рода Меняющих лики лежал в корзине и чувствовал себя крайне несчастным. Он не мог избавиться от шкуры ненавистной собаки, его едва не убила пустыня, а в довершение всех бед он оказался женатым. Одно хорошо, если бы родовой амулет, магически связывающий брачными узами, надела толстушка, ему только и оставалось бы наложить на себя руки. Конечно, если бы их удалось вернуть. Лапы бассет-хаунда были столь коротки, что даже не позволяли удушиться.

Глава 2. К ноге, Рон!

Пес наблюдал за выступлением, сунув морду под натянутый между двумя пальмами занавес. За спиной, расположившись на расстеленных коврах, дожидались своего часа еще не показавшие своего умения члены «концертной бригады», а их, как Гаррон успел посчитать, было семеро, включая музыкантов. Остальные из каравана, который подобрал его, обессиленного и подыхающего от жажды, служили погонщиками или охранниками, над которыми главенствовал тот самый здоровяк по имени Дани.