Нуар

Я предлагал не ехать на юг, по переполненному Солнечному шоссе, свернуть на проселок, переждать день-другой. И снова Марк меня не послушал, он спешил, боялся за дочь, за документы в двух тяжелых кожаных портфелях…

Каждое движение давалось с трудом. Приложило меня крепко, бомба упала совсем рядом, но все-таки идти было можно. До изувеченной машины оставалось пять шагов… четыре… два…

Дошел! Ухватился за приоткрытую дверцу, потянул на себя.

– Марк! Марк!..

Вначале я увидел кровь – большое неровное пятно на белой рубахе. Пиджак расстегнут, шляпа лежит на коленях, лицо запрокинуто, на лбу и щеках тоже кровь, неровные темные потеки.

Дрогнули веки. Взгляд – неожиданно злой, неприятный.

– Она… Что с ней?

Я поудобнее оперся о дверцу, смахнув грязный пот со лба. Странная у моего друга привычка – не называть дочь по имени, по крайней мере, при посторонних.

– Там, в кювете. С ней все в прядке, только пыли наглоталась.

Марк кивнул, вновь прикрыл глаза.

– Меня, кажется, ранило – осколок по ребру царапнул. Как думаешь, Рич, это не опасно?

Я осторожно коснулся рубахи, попытавшись расстегнуть пуговицы. Крови натекло немало, царапина больше походила на глубокий разрез…

Надо было улыбнуться. Кажется, у меня получилось:

– До очередной свадьбы заживет. Пошли отсюда, Марк! Зальем коньяком, перевяжем – будешь как новенький. А я потом машину осмотрю, вдруг еще удастся наладить? Вещи заберем или здесь оставим?

Вопрос не из самых умных. С документами Марк расстанется только мертвый.

– Вещи? – еле заметно шевельнулись губы. – Да, мои вещи!

Рядом что-то рвануло, и я невольно вжал голову в плечи. Зря мы тут торчим, боши пошли на очередной круг, того и гляди, получим добавку…

– Ходить смогу, – задумчиво проговорил он. – Это очень хорошо… Знаешь, Рич, мы с дочкой отсюда без тебя доберемся. Если что, один портфель сама потащит.

Шляпа упала с колен. Рука дернулась, поднимая небольшой пистолет с резными костяными накладками – жалкую дамскую хлопушку, подарок от очередной его пассии. Из такого кошку с дюжины шагов не убьешь.

Но если ствол смотрит прямо в лицо…

Я хотел спросить «за что?», но выговорилось совсем другое.

– Половины тебе мало?

Марк виновато улыбнулся:

– Зачем делить? У меня дочь, куча родственников, да и сам я еще не старик. К тому же, будь справедлив, это все-таки мое открытие. А ты мною решил…

Выстрел отбросил его назад, на спинку сиденья. Пуля вошла точно в лоб.

– Не решил, а воспользовался, – вздохнул я, опуская «браунинг». – Что же ты дочь не пожалел, дурак?

Я нашел ее там же, где и оставил – в кювете, уткнувшейся носом в землю. Ладони на голове, темное платье побелело от пыли, туфля, упавшая с левой ноги, закатилась к самому краю канавы.

Подошел ближе, вынул «браунинг».

– Это я, не волнуйся.

Она попыталась кивнуть, чихнула.

– Дядя Рич, как там папа? С ним все в порядке?

Можно было выстрелить ей в сердце, но я побоялся не попасть первой пулей.

Прицелился в затылок.

Общий план Эль-Джадира Февраль 1945 года

К вечеру дождь перестал. Вода стала льдом, подошвы скользили по замерзшим лужам, мороз кусал за пальцы, не давая вынуть папиросы. Зато ветер стих, успев разогнать облака. Над городом и над близким океаном загорелись неяркие зимние звезды.

Набережная, как и в прошлый раз, была абсолютно пуста. Невысокие крутолобые волны тупо и упрямо били в бетон, разбрызгивая ледяную влагу. Приходилось держаться противоположной стороны, поближе к заледенелым пальмам. Ричард Грай шел неспешно, держа руки в карманах. Шляпа сдвинута на ухо, во рту – давно погасшая папироса.

Он был не один – Черный человек бодро шагал рядом, с хрустом давя непрочный лед на лужах. Одет был непривычно для этой эпохи: немецкое кожаное пальто, черная кепка, тоже из кожи, маленькая фотосумка на ремне, как раз под небольшую цифровую камеру. Бывший штабс-капитан смотрел под ноги, его спутник, напротив, с интересом разглядывал все, что попадалась на пути. Пару раз останавливался, доставал фотоаппарат, озаряя ночь короткой яркой вспышкой.

Ричард Грай не обращал на него внимания. Не смотрел, не слушал. Черного человека, это, впрочем, совершенно не смущало.

– Какая наивная эпоха! – заметил он, пряча в очередной раз аппарат. – В наши с тобой дни двое мужчин, идущие рядом, уже бы вызвали вполне политкорректные ассоциации. В чем-то ты прав, хорошее время! Здесь мужчины – все еще мужчины, а женщины не похожи на Леди Гага. Ты в другом ошибся – кино и сон нельзя принимать близко к сердцу. Какая тебе разница, кто здесь победит и сколько за это заплатит? У них свои проблемы, у нас свои. Только здесь – кино, неплохо нарисованный сон, а у нас дома – реальная жизнь. «Времена не выбирают, в них живут и умирают».

Черный человек вновь остановился, достал фотоаппарат. Ричард Грай пошел медленнее, затем повернулся. Темный зрачок цифровой камеры смотрел прямо в глаза. Он успел поднять ладонь, закрывая лицо.

– Не буду! Не буду! – его спутник рассмеялся и со вкусом прицелился в ближайшую пальму.

Вспышка!