Нулевая долгота

Ветлугин бродил по узким улочкам, вокруг веками знаменитых, а теперь заброшенных доков; лондонский порт переместился к самому устью Темзы, в Тилбури. Запустение, пустыри, тишина, застойная темно-зеленая вода доков и мертвые «воф-хаузы» — многоэтажные кирпичные склады, но уже вдоль Темзы… Печально видеть развалины имперского, колониального могущества.

Однако развалины хоть и печальны, но поэтичны. А мы обычно идеализируем прошлое. Ветлугин представил себе, какое многолюдье, какое оживление, какая суета еще бывали здесь даже в первой половине нашего века, — и вот все ушло. Вспомнил, о чем не раз читал в книгах, — о зрелищах-казнях в этих местах в шестнадцатом — семнадцатом веках: преступникам по королевскому указу разрешалось по дороге на эшафот пить неограниченно и бесплатно во всех встречных пивных, а потому многие из них с легкостью клали свои пьяные головы на плаху под восторженное улюлюканье толпы…

А о «Таверне морского дьявола», которой почти полтысячи лет, можно написать десятки увлекательных историй. Одна из ее стен — причал, когда-то к ней пришвартовывались парусники, случалось, и пиратские, и одичалые мореходы устраивали здесь попойки и побоища, которые нередко кончались поблизости — на эшафоте…

Ветлугин оказался первым посетителем в этот вечерний час и, взяв кружку красного английского пива, вышел на террасу, к Темзе. Был высокий прилив. Мутная, грязная вода билась о самый край кирпичного барьера, готовая перелиться через него и затопить «Таверну морского дьявола» и все заброшенное, покорное судьбе прибрежье. Ветлугин завороженно смотрел на плещущуюся воду, ожидая подъема. Но Темза вдруг подернулась рябью, будто пронесся по ее поверхности буянистый, капризный ветерок; вода, булькнув, заволновалась и начала заметно убывать. Удивительные это мгновения — начало отливов!

Рэй, как за ним водилось, опоздал на приличествующие десять минут. Он выскочил на террасу, зная, что Ветлугин любит сидеть здесь в задумчивом одиночестве, наблюдать дыхание Темзы. Еще от двери Рэй принялся твердить «sorry», бесконечные английские «сожаления», смягчающие любую ситуацию, и объяснять, как он прорывался сквозь автопробки.

Ветлугина порадовало, что Рэй договорился с организаторами дискуссии, коммунистами районной ячейки, что опоздает к ее началу, а значит, они толком смогут поговорить. «Ведь у меня исключительно важная встреча, не правда ли?» — спросил он Ветлугина с едва уловимой английской иронией — об очень серьезном нельзя говорить сумрачно и трагично, а лучше с легкостью и оптимизмом. «Конечно, судьба человечества решается», — в тон ему ответил Ветлугин. «По крайней мере, одного человека», — парировал Грейхауз.

На правах пригласившего Ветлугин пошел к стойке бара и купил (именно глагол «купить» часто употребляют англичане, спрашивая: «Какой напиток вам купить — виски, пиво, джин?») — и, значит, купил большую пинтовую кружку черного ирландского пива, которое пожелал выпить Грейхауз.

Они были одни на открытой террасе «Таверны морского дьявола», где под старой ивой стоял длинный дощатый стол, все еще мокрый после дневного дождя. Они сидели в грубых деревянных креслах средневекового стиля. От Темзы, тяжело спадавшей в отливе, веяло свежестью, и было приятно смотреть на широкий водный разлив, позолоченный вечерним солнцем. Полуденная хмарь давно рассеялась, и небо было светло-голубое, умиротворенное. Желтый круг солнца скатывался к западу, готовый скрыться где-то в Ист-Энде.

Ветлугин рассказал Грейхаузу о записях Купреева, о разговоре с Грудастовым, о своих размышлениях и предполагаемом плане действий. Рэй слушал внимательно, удивлялся, уточнял, возмущался, горел желанием разоблачить Стивенса, восстановить истину и справедливость. Он сказал, что у него есть знакомый юрист, его хороший приятель, человек левых убеждений, которому можно довериться и который разъяснит юридическую сторону этой истории и непременно им поможет. Они решили также, что Рэй постарается узнать прошлое мистера Стивенса и то, откуда у него такая привязанность к «русским делам».

Теперь Рэй уже спешил на дискуссию. Он без конца повторял «sorry», объясняя, как ужасна безработица с моральной точки зрения, — «представь, Виктор, себя без дела!». Необходимо создать комитет активных действий, говорил Рэй, наметить проведение марша, возможно, составить петицию правительству — «ты же понимаешь!». Они договорились, что Рэй заедет к Ветлугину сразу после встречи с Маркусом и Стивенсом, и он умчался на своем юрком «мини-остине».

III