Нулевая область

Следующие секунд пять он просто чувствовал её присутствие, и внутри него гулял вихрь, но вихрь этот был тёплым, и как ни странно, ничего не разрушал, несмотря на своё прямое предназначение. Она молчала, а он мог только представлять — смотрит ли она него, или она смотрит на гардину на полу, или ей вообще всё равно, и плевать на все его вихри.

А с чего ей должно быть не плевать? — усмехнулся он. — Кто ты для неё?

— А вы уже побрились? — наконец спросила она. И Макс услышал в её голосе то ли жалость, то ли снисходительность к нему, он не разобрался, и ему стало снова стыдно, но теперь оттого, что он так глупо, как какой-то школьник, молчит.

— Нет, — он повернул голову в её сторону. Она смотрела на него, и когда их глаза встретились, испугано перевела взгляд на гардину, наполовину укрытую разорванной занавеской. Макс снова видел её профиль, аккуратный подбородок, чёрные реснички, светлые волосы, перетянутые у затылка едва заметной резинкой. На ней было всё то же платье, лёгкое, в цвет глаз.

— А что с занавеской? — торопливо, дрогнувшим голоском спросила девушка.

— Да это я, нечаянно, — стал на ходу придумывать Макс. — Хотел до окна прогуляться. Меня в сторону кидануло, ну, я и ухватился. Давай на ты, хорошо?

— Хорошо, — сказала она и одновременно пожала плечиками, отчего Макс не удержался и рассмеялся. Так это у неё вышло естественно, и от противоречия слова и движения, почти по-детски.

На секунду она замерла, даже немного сжалась, но вдруг решительно посмотрела на Макса.

— Так! — воскликнула она с неподдельной весёлостью. — А почему это мы смеёмся? Мы болеем, или притворяемся? А может мы просто обманщик?

Она подняла руку и погрозила указательным пальцем. Макс тут же подавил смех и даже почти подавился им. Ему снова стало стыдно. Он смотрел в её глаза и судорожно решал, что ответить, но в голову лезла всякая чушь.

Лицо Маши вдруг стало серьёзным.

— Вам нельзя смеяться, — сказала она.

— Тебе нельзя смеяться, — досадливо скопировал Макс. — Мы же договорились.

— Тебе нельзя смеяться, — повторила Маша.

— А вот здесь я не согласен, — Макс почувствовал, как от этой простой зацепки внутри расплывается спокойствие. Разговор завязался, оставалось только продолжать его, хоть чем, хоть полнейшей чепухой, лишь бы не сухое молчание. — Смех он полезен. Смеющийся человек счастлив, — ляпнул он вдруг всплывший откуда-то из читанного афоризм.

— А человек говорящий афоризмами тоже счастлив? — Маша улыбнулась.

Макс оторопел. Это было похоже на разглядывание тех дурацких картинок, в которых совмещены два изображения. Одно вроде бы явное, а другое скрытое. Тебе говорят, к примеру, что ты должен увидеть лицо, но ты видишь только дерево. И хоть убей, ничего кроме этого дерева. Но вдруг, наконец-то, слава богу, ура — ты видишь это долбаное лицо. Да, чёрт подери, вот же оно!

Теперь был именно такой случай. Макс с удивлением увидел совсем другое, нежели видел до этого. Или хотел увидеть.

Я просто создал себе образ, — подумал он. — Деревня, девушка, красивая, но глупенькая. Аксиома, блин. А тут оказывается намного интереснее.

— А такая умная девушка счастлива? — спросил он и улыбнулся в ответ.

— Если бы не краки, тогда бы ответ был — да. Тени ещё теперь… — Маша вздохнула, улыбка исчезла с её лица.

— Ничего. Теней тоже можно побеждать.

— Как?

Макс хотел было тут же выложить про пальцы-мысли, про то, что если он так сумел, значит, и у них получится. Что может быть так именно и должно быть — появляется новая тварь и что-то происходит внутри, что-то меняется. Но он осёкся. Стоит ли об этом говорить? Не рано ли вообще говорить о том, что получилось всего пару раз?

— Расскажи мне про силу — сказал он вместо этого.

— Какую силу? — удивлённо спросила Маша.

Макс уловил в её голосе фальшь, и повторил сделанное ею несколько минут назад движение. Он поднял руку и покачал туда-сюда указательным пальцем.

— А может мы просто обманщик? — спросил он её же словами и улыбнулся.

— Ну, не знаю, — она поджала губки. — Может, у дедушки лучше спросишь?

— Можно, конечно, и у дедушки спросить, но мне честно непонятно. Я же не враг какой-то. И вот даже, — Макс указал пальцем на правое плечо. — Ранен в битве, так сказать, с общим противником. Маш, ну ты же должна мне верить. Да?

Маша сжала кулачки, и согнув руки в локтях, нервно потрясла ими.

— Ну, ладно, — торопливо выдохнула он, словно боясь передумать. — Только ты дедушке не говори, что я тебе рассказала, хорошо?

— Хорошо, — кивнул Макс.

— Честно-честно?

— Маша, честное пионерское, — Макс разулыбался. Последний раз на полном серьёзе он говорил такое лет восемнадцать назад.

— А почему улыбаешься? — девушка нахмурилась и посмотрела так пристально, словно пыталась разглядеть маленькую, зелёную ящерку в густой зелёной траве. Само собой, ящерка эта была в её понимании ложью. Макс тут же сделал серьёзное лицо.

— Это я про другое смеюсь. Насчёт пионеров. Просто реально давно такую фишку не задвигал.

Маша перестала хмуриться, и даже наоборот — вскинула вверх брови.

— Ты так странно разговариваешь. Не по-русски как-то.