Нулевое досье

– Для кого она изначально предназначалась?

– Теперь уже не важно. Незачем знать. Когда я, придурочный, спрыгнул с Бурджа, я закрыл то конкретное окно возможностей. А потом моя девушка попала в беду. Пришлось импровизировать из того, что оказалось под рукой.

– Я не в претензии. Но как насчет Грейси? Он не сообщит полиции о нас?

– Главная прелесть, – ответил Гаррет, упираясь рукой в бок, – что он о нас не знает. Разве что о тебе немного, через Слейта. Но теперь, когда Грейси – тайный гость ее величества, Слейт будет держаться от него как можно дальше. А по словам старика, все еще лучше.

– Это как?

– Оказалось, американские госструктуры сильно не любят Грейси. Они много чего со своей стороны накопали. Им заинтересовались сразу несколько ведомств. Думаю, наши в конце концов сообразят, что он стал жертвой розыгрыша, но после этого его ждут неприятности дома. Очень серьезные, надеюсь. Сам бы я в дальней перспективе больше опасался Биг-Энда.

– Почему?

– Что-то тут происходит. Такое большое, что не ухватишь. Но старик говорит, это именно так и есть: Биг-Энд стал настолько большим, что не ухватишь. Может быть, это значит, что он теперь непобедим.

– Он нашел Мередит ее туфли, последний сезон. В Такоме. Выкупил и отдал ей. Через какое-то свое новое подразделение, которое ищет таланты и оказывает им помощь.

– Я бы приглядывал за жертвами «помощи».

– И он заплатил мне. Сегодня звонил мой бухгалтер. У меня какое-то неспокойное чувство.

– Почему?

– Губерт заплатил ровно столько же, сколько я получила за песню «Дозора» от китайской компании. Это очень большие деньги.

– Ну и нормально.

– Тебе легко говорить. Я не хочу быть у него в долгу.

– Ты и не в долгу. Если бы не ты, он бы не получил назад Чомбо, потому что не вышел бы на меня. А если бы он выменял Чомбо на Милгрима, то не отделался бы от Слейта и Грейси. Я его не просто так стращал, и он это знает. Ты получила вознаграждение за то, что он добился желаемого.

– И летит в Исландию.

– Пусть его. Как у тебя насчет кухонь?

– Насчет готовки? Минимальные навыки.

– Насчет дизайна и планировки. У меня есть квартира в Берлине. В восточной части, новый дом, старый был насквозь асбестовый, его снесли. Одна большая комната и санузел. Кухни нет, только из пола, примерно посередине, торчат трубы и провода. Надо этим заняться, если мы собираемся там жить.

– Ты хочешь жить в Берлине?

– Да, но только если ты согласна.

Она посмотрела на него:

– Когда я вслед за тобой выходила к фургону «Медленной еды», Роберт меня поздравил. Я не спросила с чем, просто поблагодарила. Он вообще с твоего появления вел себя странно. Не знаешь, в чем дело?

– А. Да. В первом разговоре, когда ждал тебя, я упомянул, что собираюсь сделать тебе предложение.

Холлис уставилась на него:

– Ты ему соврал.

– Ничего подобного. Просто случая не было. Полагаю, он думает, что мы помолвлены.

– А на самом деле?

– По традиции, ответ за тобой, – сказал он, откладывая резинку.

86 Салфеточки

Фиона ушла стричься.

Милгрим остался в каюте. Он дочитал книгу Холлис, потом зарылся еще глубже в архивные подвалы кабинетовского сайта, где узнал, например, что акварели в коридорах, ведущих к номеру Холлис, написаны в двадцатом веке эксцентричным американцем по имени Доран Ламли. «Кабинет» владеет тридцатью его работами и экспонирует их поочередно, заменяя на регулярной основе.

Он осмотрел убранство каюты, вспомнил номер Холлис в «Кабинете» и как ему там все понравилось. Декораторы из «Гермеса» оформили каюты в стиле немецких довоенных дирижаблей, чего, правда, почти никто не заметил. Матовый алюминий, ламинированный бамбук, коричневато-зеленая замша и страусовая кожа очень странного оранжевого оттенка. Три круглых окна, вернее сказать, иллюминатора, за которыми Милгрим, поднимая голову, видел море, бронзовое в закатном свете.

Экраноплан напоминал Милгриму летающую лодку «Хьюз Н-4 Геркулес»[60], на которой он в студенческие годы побывал с экскурсией. Только с почти ампутированными крыльями. Странные советские гибриды, экранопланы: они летали с огромной скоростью, примерно в пятнадцати футах над водой и не могли набрать бо́льшую высоту. Их сконструировали, чтобы перевозить тонны солдат или груза через Черное или Балтийское море. Этот конкретный экраноплан, А-90 «Орленок», был, как и все остальные, построен на судостроительном заводе «Волга», в Нижнем Новгороде. Милгрим уже знал про экранопланы больше, чем ему хотелось, поскольку, по официальной версии, переводил для Бигенда четырехдюймовую стопку исторической и технической документации. Правда, поскольку рядом была Фиона, работа почти не двигалась.

Милгрим пытался переводить в самом маленьком из четырех салонов на верхней палубе, сразу за кабиной экипажа. Там обычно никого не бывало, и он мог устроиться с бумагами и ноутбуком. Однако на судне был превосходный вайфай, так что Милгрим больше копался в гугле, ел круассаны, пил кофе. Тогда-то он и обнаружил сайт «Кабинета».

– Это ведь «Кабинет»? – спросила молодая итальянка, наливая ему кофе. – Вы там останавливались?

– Нет, – ответил Милгрим. – Но бывал.