Нулевой Архетип

Кейн радовалась, что он уволился: весь месяц Джек приходил с работы злым и недовольным, жаловался на «безмозглых ушлепков» и «мудацких дегенератов».

Со своей первой и единственной зарплаты он купил новую кровать – с мягким хорошим матрасом и витой спинкой, к которой – по его словам – можно было даже привязать человека.

Кровать смотрелась нелепо и трогательно на уродливом рыжем полу в их доме и едва помещалась в углу, но Кейн она нравилась. Нравилось, как странно и естественно уживались в крохотной квартирке самые несовместимые вещи: старый стол с исцарапанной столешницей, новые занавески и детали, разбросанные по всему дому, аккуратные и качественные платья мастрессы с залатанными и растянутыми мужскими свитерами в шкафу, дорогой чайный сервиз и дешевые никелевые вилки, всегда до бритвенной остроты наточенные ножи и аккуратный новый утюг.

Отец не пытался связаться с Кейн, не писал ей и не присылал Эдварда – как будто совсем забыл о них с Джеком. Она обещала себе, что пойдет к родителям сама, потребует, чтобы отец рассказал все жандармам, но так и не решилась.

А потом в Университете к ней подошел Федерико Тольди – главный мастресс, который расследовал происшествие на «Трели», и сказал, что из анонимных источников поступила новая информация.

Тольди назвал Кейн имя главного подозреваемого, но оно ни о чем ей не говорило – просто один из конкурентов Стерлинга, который тоже скупал платформы, когда они оказывались в аварийном состоянии. Кейн не могла даже заставить себя его ненавидеть.

Джек вернулся к своим непостоянным работам, которые то неожиданно хорошо оплачивались, то не приносили ничего, кроме головной боли. И как-то внезапно, всего за пару дней, наступила весна.

В трущобах она была грязная, шумная и отчаянно живая. В ящиках на окнах появились первые зеленые ростки, и даже Кейн не удержалась и купила пару проросших луковиц. Она поставила их в чашках на подоконнике и каждый день, перед уходом на работу, любовалась зелеными перьями.

Джек расчистил свой крохотный балкон от хлама и часто выбирался мастерить туда – перебирал какие-то новые механизмы, постоянно ругался, что «чертова штука» не работает как надо, и отказывался говорить, что именно собирает.

Кейн не настаивала, тем более что все равно плохо разбиралась в механике.

А потом как-то вечером Джек позвал ее на балкон и показал средних размеров металлическую сферу, от которой отходило несколько узких труб.

Кейн определила, что это, практически сразу, хотя никогда раньше не встречалась с такой конструкцией.

– Это медиатор?

– Ну да, – Джек пожал плечами. – Отопительный, новая модель. Облегченная версия и мощнее, чем обычный. Для обособленных помещений на платформах. Хочу его доработать и продать. Сможешь помочь?

Он никогда раньше не просил ее о помощи – не так прямо. И Кейн чувствовала невольную гордость, что Джек настолько ей доверял.

– Смогу. Мне потребуются чертежи и характеристики материалов…

– Не в этом, – он фыркнул и легко дернул ее за прядь волос. – С тобой я быстро перестану думать о гайках и начну думать о булках.

– О.

– Просто найди мне не слишком наглую мастрессу, которая хочет подрабатывать схемами.

Кейн предлагала ему это и раньше, и он всегда отказывался.

– Почему сейчас? – спросила она, легко касаясь его руки. Он перехватил ее пальцы, шутливо сжал и отпустил:

– Я тут кое-что понял на досуге. Про спирит и вообще. В прошлом я сильно ошибся и стал схематиком, но это меня кое-чему научило. И жизнь не состоит из одних ошибок. Так что я решил дать себе еще один шанс. Начну вот с этого, – он легко постучал пальцами по железной обшивке медиатора. – А там посмотрим.

Кейн снова накрыла его руку своей и улыбнулась:

– Хорошо. Я найду кого-нибудь.

– Амбициозную и развратную студенточку? – он подмигнул и улыбнулся в ответ.

– Ни за что. Это будет студент. Серьезный и трудолюбивый. Чтобы не ревновать.

– Договорились.

Внизу под их балконом спал на перилах рыжий, толстый кот.

Воздух пах весной и пылью, и закатное солнце золотило крыши Цитадели.

Кейн с Джеком сидели рядом, соприкасались руками, и сквозь них тек их собственный бытовой архетип. Такой же важный и такой же могущественный, как силы, что ждали под Грандвейв.