Нулевой портал

— Ну и дура! Твоя бабушка сама хоть за кем присмотрит! Управляющую компанию нашу так построила, что они теперь лично квиточки за квартплату разносят по квартирам и каждую строчку объясняют, только что не кланяются! — попрекнула Гульназ. — Замуж тебе надо, в декрет, потом в другой! И мужа надо с деньгами! Не хочет шубу — пусть машину дарит, чтоб жена не мерзла в полупердончике!

Настя вздохнула. Бурная деловая активность подруги была ей хорошо известна, планы на жизнь — тоже, причем с самого детства. Но, несмотря на вечный прицел на какую-то выгоду и потребительский подход ко многим вещам, Гульназ умела дружить, хранить тайны, никогда не ябедничала и, если видела хоть намек на обиду своих подруг сторонним лицом, немедленно лезла в драку.

— Ладно, всему свое время! — великодушно разрешила Гульназ. — Давай, не теряйся, работа — работой, а жизнь не должна идти мимо. Ой, а ты еще не хирург? А евпропеизацию глаз ты мне можешь сделать?.. Хочу большие и красивые, как у куклы!

— У тебя и так красивые глаза. — Поспешила заверить Настя. — Не вздумай портить лицо.

Но Гульназ уже заболела этой идеей. К счастью, здравомыслия далеко не бедствующих родителей (потакающих всем капризам единственной дочери, позднего и жутко избалованного сургутского ребенка) хватило, чтобы пресечь поползновения в самом зародыше.

Жизнь не шла мимо Насти, а бабушка была очень рада ее обществу, хотя всячески скрывала свою радость под маской строгости и ежедневного бурчания.

Девушка увидела, как разросся и похорошел город, в котором она с момента переезда в Тюмень была всего-то несколько раз. Обычно бабушка Женя сама наведывалась в Тюмень на неделю, потом ругалась с папиной родней и родителями Настюши на почве антисанитарии, глистов и грязи от домашних животных, и в сердцах уезжала обратно.

Кое-какие приметы времени не миновали и Сургут — автомобильные пробки, например, да гигантские торговые центры. Где-то появилась откровенно нелепая застройка, уничтожившая напрочь тихое самобытное очарование, как в случае с огромным жилым комплексом, выросшим рядом с Кафедральным Собором Преображения и буквально задавившим Собор своей массой и суетой около магазинов на первом этаже. Как говорят теперь некоторые жители близлежащих домов, которым гигантский сосед закрыл солнце и вид на реку, «дернули пивка в одном баре, покурили кальян во втором… нагрешили — рядышком покаялись, далеко ходить не надо».

Там же, где Настя с папой гуляли по заболоченным лугам, наблюдая в бинокль за жизнью ондатр, теперь пролегала объездная дорога, Югорский тракт, раскинулся больщущий торгово-развлекательный комплекс «Сити-Молл», а рядом расположился Ледовый дворец… Где теперь те ондатры?..

Город детства принял Настю, милостиво делясь своими повседневными урбанистическими радостями. Иногда девушке казалось, что она вовсе не уезжала. И когда в декабре восемнадцатого не стало Евгении Викторовны (смерть была тихой, мгновенной и почти ласковой — во сне, когда оторвался тромб), Настя так и не вернулась обратно в Тюмень, хотя поначалу стремилась к этому, к домашнему родительскому уюту, к привычному кругу общения. Но так что-то и не срасталось — то свадьба у Гульназ (попробовала бы Настя уехать, как же!), то приятное знакомство, так и не превратившееся в хотя бы краткосрочный роман…

После необходимых печальных забот и похорон бабушки (здесь, в Сургуте, как та хотела) отец Насти торопился уехать, а мама прожила в городе еще полтора месяца.

— Ты хочешь остаться?.. — спросила она у дочери, а та только плечами пожала.

— Честно, мам, не знаю. Пока здесь. Зарплата хорошая, сама понимаешь… Вы с папой приучили меня к деньгам «на чулочки», это не может продолжаться вечно. Пока точно буду тут. Может быть, продам через год квартиру, куплю однокомнатную, чтобы было куда вернуться, и поеду в Питер. Я все-таки думаю насчет учебы на пластического хирурга.

— Это еще два — три года, детка.

— Мам, ты тоже про «замуж», как Гульназ?!

И мама умолкла. Евгения Викторовна некогда корила ее тем, что дочь «принесла в подоле», а затем и замуж выскочила, не спрашивая. Теперь вот внучка Евгении Викторовны не торопилась вступать в брак в свои двадцать шесть лет или хотя бы обзаводиться приятелем.

— Не дави на нее. — Говорил муж. — Анастасия Юрьевна себя высоко несет и имеет на это полное право. Всему свое время, Вера.

А жизнь Анастасии Юрьевны как-то постепенно вошла в привычную накатанную колею.

* * *

Она забыла завести будильник!.. Девять пятнадцать!..

Все, в тренажерный зал уже не успеть. С другой стороны, в первой половине дня, да в предновогодние недели, еще могут быть свободные окна.

Настя бросилась умываться, включив на кухне электрический чайник.

Вода не успела вскипеть, а Настя — умыться, когда зазвенел сотовый. Что?.. С работы? Косметологическая клиника при медицинском центре открыта с девяти. Девушка включила громкую связь.

— Анастасия Юрьевна, вам срочно нужно выйти сегодня. — Тревожным голосом сообщила администратор, Юлечка. — У пациентки осложнения.

— Кто? — быстро спросила Настя.