Нулевые, боевые, пенсионные. Книга 3. 2000–2010 годы

22 июля отправился на праздник: 40 лет «Книжному миру» и 10 лет — «Библио-Глобусу». Второй этаж закрыт для праздничного действа, много чиновников, писателей — раз, два и обчелся — Евтушенко, Вишневский да я. Открыл церемонию Евтушенко и завяз в своем выступлении, тут подрулил замминистра Григорьев, директор Романова перебила Евтушенко и отдала микрофон Григорьеву. Вот так вот: поэт в России меньше, чем чиновник!.. Евтушенко обиделся, взял свой рюкзак и покинул «Библио-Глобус». И тут Романова попросила меня и главреда АСТа Хелемского ударить в колокол, символизирующий начало праздника. Первый колокол в моей жизни, почти Герцен. Все это снимали для новостей канала «Культура». Затем фуршет и подарочек: тетрадочки-альбомчики…

Щекастику хотел написать стихи на день рождения, но вышло что-то не то:

Не надо жизнь подслащивать елеем
И говорить, что все вокруг прекрасно.
Увы и ах. Идет процесс. Стареем.
И кажется, что жизнь прошла напрасно…

А вот приложение к «НГ» — «Экслибрис» подсластил пилюлю, в информации о книжном празднике в «Библио-Глобусе» написав, что на нем были «любимые авторы — Евгений Евтушенко, Владимир Вишневский и Юрий Безелянский».

2 августа — после Роми Шнайдер принялся за Марию-Антуанетту, но сначала прочитал, что о ней написал мэтр биографического жанра Стефан Цвейг. На день рождения Ще приехал Эдуардо с подарками. Отметили втроем с шампанским и обсуждали грядущую поездку в Париж.

8 августа — перелом погоды. И работа-работа. Энциклопедия зла, календарь страсти, прочитал Цвейга и взялся за следующую книгу — сборник «Корона и эшафот». А 6-го — очередной Звенигород. Снова люкс. Выступление, 38 человек, тема: члены Клуба 1932 года. В обед за столом сидели с Лидией Смирновой: в 1940 году, когда родилась Ще, Смирнова сыграла роль Шурочки в фильме «Моя любовь». От той Шурочки мало что осталось: Лидия Николаевна откровенно стара (1915). Сгорбленная, с палочкой, но живая и памятливая, почему-то вспомнила Марка Бернеса, который плохо относился к женщинам…

16 августа — 12-го произошла редкая встреча с олигархом, предпринимателем, бизнесменом Дмитрием Борисовичем Зиминым (1933). Достойный и честный человек, не нувориш какой-то, а один из представителей когорты дореволюционных капиталистов (Гучковы, Морозовы, Щукины, Зимины и т. д.) Его офис в здании, где был когда-то ресторан «София» на Маяковке. Зимин предложил мне поучаствовать в альбоме старых фотографий Москвы, как старые уголки города выглядели 100 лет назад и как сегодня, и написать об этом текст. Зимин меня уговаривал (он читал мои книги), мол, у вас получится. Я ответил: подумаю. Подумал и отказался, и не потому, что не справлюсь, нет, справлюсь, но на это надо будет угрохать много времени, лезть в справочники, и отставить всю текущую работу. И я отказался. Потом была другая встреча с Зиминым, но тут отказал он: я просил спонсировать уже свою личную книгу… Да, забыл написать, что Зимин прочитал мой «Коктейль “Россия”» и выразил за нее благодарность…

На следующий день, 13-го, снова в «Библио-Глобус» на презентацию книг «Радуги» (мои в первых рядах). Какая-то женщина вручила мне письмо. Ну, думаю, любовное послание, но нет: с каким-то мистическим отсветом. Она написала, что моя книга «Страсти по Луне» мистически перекликается с катренами Бранта (кельтские предсказания XV века). К письму были приложены какие-то схемы, словом, какая-то эзотерика…

Еще одно удивление: пригласили на управу «Сокол», и глава управы предложил написать книгу об истории района Сокол. Идея, как дым. Потом этого главу, кажется, взяли под арест за какую-то взятку. Но, как ни странно: Мария-Антуанетта мне ближе, чем Сокол, интереснее…

Да, в «Библио-Глобусе» неизвестная мне Крутикова из Большого театра заявила, что теперь я — современный Юрий Лотман. И не менее. «Дывлюсь я на небо», неужто я — Лотман… И еще подивилась театральная дама: «Почему вас нет на телевидении?..» Устный ответ: по кочану!..

21 августа — дружно вдвоем простудились и активно лечились. Но это не помешало работе: закончил Марию-Антуанетту — 47 страниц, и взялся за Марию Стюарт. И снова черпал вдохновение в Стефане Цвейге. Короче, мне впору играть мольеровского «Мнимого больного». 19 августа — звонок из «Радуги» — вышел «Московский календарь». На следующий день Ще отважно поехала в издательство (все-таки соавтор!) и привезла три книги. Алая красивая обложка, шрифт — гарнитура миньон. И странно обозначенный тираж — 6.600 экземпляров. Фокусы? Кого обманывают?.. А на самом деле тираж три тысячи экземпляров. Итак, 13-я книга. Для Ще «Московский календарь» — первая книга. Так ждала! А вышла, и Ще погрустнела. Феномен Остапа Бендера, мечтавшего о миллионе. Тут требуется повторить бессмертные строки из «Золотого теленка»:

«— Вот я и миллионер! — воскликнул Остап с веселым удивлением. — Сбылась мечта идиота!