Нулевые. Затишье перед катастрофой

– Нам это уже не нужно, – сухо ответил Владислав.

– Почему?

– Потому что, – Владислав повернулся к нему лицом и насмешливо улыбнулся. – Ты уже там.

Ужас охватил Михаила.

Власов открыл дверцу и выпрыгнул из машины. Приземление было болезненным. Власов перекатывался по земле, пока не уперся ладонями в мокрую красноватую брусчатку. Он поднял голову, в лицо ударил порыв влажного воздуха. Михаил вытерся краем рубашки и заорал от ужаса. Небо было ярким и красным. С редкими коричневыми облаками. Тут он почувствовал, что кто-то поднимает его. Владислав затолкал его обратно в машину и захлопнул дверцу.

– Какого хрена?! – недоумевал Власов.

– Я не видел другого выхода, – оправдывался Владислав.

– Я требую, чтобы ты вернул меня обратно! – Власов сильно разозлился.

– Миша, разве ты не хочешь помочь ей? Мы же должны это сделать, – недоговорил Владислав.

– Я никому ничего не должен! – перебил Власов. – Мне глубоко насрать на всё это. Так что отвези меня домой.

– Я не смогу этого сделать. Мы должны эвакуировать объект. Извини. Так что расслабься, смотри в окошко и наслаждайся путешествием.

Обстоятельства были не на стороне Власова, поэтому ему оставалось только молчаливо злиться в тапочки.

– Давай я тебе музычку включу что ли. А ты молодец. Я думал, что ты разревешься от страха, когда увидишь красно-коричневое небо.

Михаил обиженно молчал. Машина продолжила путь.

– Тебе никто никогда не говорил, что ты иногда ведёшь себя как капризная целочка? – съязвил Владислав.

Владислав включил радио.

Здравствуй мордовское солнце,

Уходит в снег зэков отряд.

Чтоб под дубиной ментовской,

Варежки шить в наряд.

Чтобы раз в день баланды покушать,

Чтобы в морды друзей посмотреть,

Я невиновен! О, ужас!

Вот – катастрофа как она есть!

Жизнь свою защищая,

Я чужую зарезал жизнь,

Но ведь где справедливость?

Михаил вытирал лицо рукавом. Вся его одежда была пропитана влагой.

– Ладно. Извини. Так было нужно. Когда мы эвакуируем объект, я исполню любое твое желание.

– И чего такого я могу у тебя попросить? – заинтересовано спросил Власов.

– Да, всё что хочешь, – тихо сказал Владислав. – Всё что хочешь. Только в локальных масштабах. Например, ты не можешь попросить меня дать каждому мужику по белой избе или обеспечить двадцать лет без шараханий и шатаний.

От такого предложения было действительно трудно отказаться. Власов почувствовал себя гораздо лучше. Михаил всматривался в потустороннюю Москву сквозь окно пятёрки. Очертания улиц не изменились. Изменилась архитектура. Большинство зданий были выстроены в стиле сталинского ампира. Иногда попадались монументальные строения с колоннами. На некоторых постройках висели лозунги, но их текст был для Власова нечитаемым. Где-то вдалеке проглядывалось огромное пирамидальное строение из красного мрамора. В некоторых окнах горел свет. Улицы были освещены оранжевым светом готических фонарей. Власов заметил слой черного тумана клубившегося вдоль улиц. Приглядевшись, Михаил понял, что туман на самом деле был огромной толпой людских силуэтов. Люди были совсем обычными. Тут Михаил увидел в толпе странного почерневшего человека в зипуне и ушанке. Михаил стал пристальней всматриваться в толпу. Помимо обычных прохожих в толпе находились совсем непонятные несимметричные тёмные людские силуэты, одетые во всевозможные вариации лохмотьев. И тут Власов увидел что-то страшное. Это был похожий на сгоревшую спичку очень высокий чёрный человеческий силуэт с длинными конечностями. Лицо этого существа было вытянутым морщинистым и выражало неописуемые страдания.

Старший не будь хулиганом,

– Что это за хрень?

И младшую не обижай,

– Грешники. Это же ад, парень, – Владислав ухмыльнулся.

Следите лучше за мамой,

– И спичкочеловек?

Змей её душит хмельной,

– Ты же в буддизме разбираешься? – Владислав задумался. – В ходе своего спуска до момента полного искупления кармы грешник может принимать и такой вид. Ты вроде бы червяком ползал, так что должен знать.

И главное не падайте духом,

– Тогда почему я могу различать обычных людей в этом скоплении?

Папа вернется, дождитесь дети,

– Это означает, что их карма уже настолько хреновая, что в своем грехопадении они оказались здесь. Поэтому ты можешь наблюдать их размытый образ, пока они прогуливаются по улицам земной Москвы. В России хорошая карма это большая редкость. Тебе нравится песня?

– Наверное, по русскому аду можно передвигаться только в пятёре и только под блатняк, – думал Власов.

Папа вернется, не падайте духом,

– Автор косит под Высоцкого.

Но земля ему пухом не будет.