Нулевые. Затишье перед катастрофой

По традиции каждый член вертикали должен был голосовать за Партию, фотографировать бюллетень и предъявлять фото с правильным голосом своему куратору или начальнику. Но как член института Современного Европейского Развития Власов мог голосовать за кого угодно в силу модернисткой направленности. Он думал проголосовать за Партию или за коммунистов. Подбросил монетку. Выпали коммунисты.

– Пофиг. Они все там коммунисты, – подумал Власов и проголосовал.

Сами выборы, в сущности, не отличались от предыдущих. Победитель был известен заранее и был так же безальтернативен как советская власть. Организация и предварительная пропагандистская накачка была гораздо хуже, чем в прошлый раз. Это ещё раз подтверждало, что вместе со стабильным застоем в страну приходит деградация. И даже сам Господин Президент, наверное, никогда бы не подумал о том, что такое огромное количество людей поверит в имитацию модернизации, европейских ценностей и надежду на какие-то перемены в России. Дело было в том, что за время правления Господина Президента в жизни стало потихоньку утверждать себя поколение людей плохо помнящих советскую родину в силу возраста или незнания истории. Эти люди откровенно разозлиться от циничных результатов выборов, хотя вроде бы такой результат был предрешен. Но их кинули, и никогда ещё после развала Союза Власов не видел такого массового негодования. В постсоветской России началась эпоха протестов.

Михаил же думал, что протестная волна рассосётся так же быстро как патриотический оргазм от выхода на третье место в чемпионате Европы по футболу. Но Михаил ошибся. Одними из первых протестную волну подхватила молодежь. Анастасия пребывала в гуще событий, но её протестная деятельность отличалась от деятельности большевиков и эсеров. Настя целыми днями сидела в интернете, строча комментарии и пописывая в бложик. В один прекрасный день она оторвалась от ноутбука, вышла из загаженной комнаты и обратилась к Власову. Её стандартный хипстерский прикид дополнял красный клетчатый шарф.

– Если ты ещё не совсем сгнил изнутри, то обязан сходить со мной на митинг.

– Вступаешь в НБП? Или куда там?

– Тебе не кажется, что совершилась вопиющая несправедливость? Я понимаю, что тебе наплевать на людей и ты конченый сноб.

– Ой, Насть, – перебил Власов. – Как будто бы тут вообще когда-нибудь были честные выборы? Всегда прокатывало и сейчас прокатит. Не забивай голову этой протестной чепухой. К тому же в стране рабов подсчёт голосов всегда в интересах хозяев. А народец наш быстро забьет на всё и пойдёт пить водку. Так что стабильность продолжается.

– Знаешь, иногда мне так хочется тебе врезать, – Настя стремительно злилась. – Вы заговаривайте людям зубы и вешайте всем лапшу на уши. Правда состоит в том, что эта власть убивает Россию! В стране умирает по полтора миллиона человек в год! Власть в стране абсолютно неэффективная и коррумпированная. И что ты на это скажешь?

– Ну и что? У каждого человека своя карма. К тому же эти люди не вписались в рынок.

В девяностых митинги были гораздо масштабнее, чем тогда на Болотной площади, но никогда ещё за всё время суверенной демократии и поднятия с колен нулевых годов Власов не видел такого большого скопления людей. Была особая своя неповторимая энергетика протеста. Но больше всего Власова поразили лица людей. Это не были старые и морщинестые лица коммунистических пенсионеров, это не были бритые морды скинов или заплывшие лица простых алкашей. На Болотной площади собрался “креативный класс”. Это были хорошо одетые интеллигентные люди. Власов замечал и хипстеров. Они всегда как-то не вписывались в реальность своим видом, поэтому напоминали Михаилу инопланетян, которые случайным образом высадились на планету Совок.

– Эти люди должны были родиться в другой стране, – думал Власов.

– Насть, а ты знаешь, как появился Народный Фронт за Национального Лидера?

– Ремейк движения коммунистов и беспартийных.

– Ты это брось этих инфантильных читать, – Власов засмеялся. – Коммунисты и беспартийные? Ты думаешь, у нас во власти кто-то этим интересуется? Всё гораздо проще. Чуваки из отдела внутренней политики смотрели Монти Пайтон, а там у них был момент про Народный Фронт Иудеи. Вот как родилась эта идея.

Анастасия рассмеялась.

– Да. Ещё помниться, один замечательный артист спел про выборы. Как там было: голосуй не голосуй, всё равно получишь … ну, ты сама знаешь что.

Михаила настораживало обилие новых лиц на сцене. Особенно Власова бесил лысый коммунист в темных очках, который напоминал ему недавно отмотавшего срок зека. Вообще Михаилу всегда было глубоко непонятно наличие в постсоветской России коммунистической партии. Михаил связывал это со слабой способностью русского народа к осмыслению собственной истории. От выступления Обвального по-прежнему веяло свежестью, а после него на сцене стали появляться знакомые лица привычных оппозиционеров. А когда на сцене появилась одна известная телеведущая, Власов вздохнул спокойно.

– Всё проплачено и согласовано, – думал он.