Нуменал Анцельсы (СИ)

Шлейсер, ничего не поняв из отрывочных возгласов Снарта, окончательно потерял над собой контроль. В голове билась только одна, невозможная, но вместе с тем единственно объясняющая пассажи взбунтовавшейся действительности мысль: «Он сошел с ума. Права была Грита. Апоптоз помутил его рассудок. Что же теперь будет?..»

— Передай управление, — взяв себя в руки и стараясь не выдавать эмоций, приказал он. — Я сам поведу “Ясон”.

— Нет! — отказался Снарт. — Они ждут меня. И я должен довести нашу миссию до конца.

А дальше последовало такое, от чего у Шлейсера вообще глаза полезли на затылок. “Ясон”, взмахнув распустившимися пантографами и стремительно набирая ускорение, ринулся в глубину квазиконтинуального чрева.

— Снарт, остановись! — все еще не теряя надежды, простонал Шлейсер. — Не делай этого!..

— Я открою вам новый мир! — донесся до него забиваемый помехами крик. — Заставлю поверить в невозможное!..

По мере роста разделяющей аллонавтов дистанции стали набирать силу структурные искажения в пространстве, отчего голос универсала звучал все тише.

Онемевшими пальцами Шлейсер до предела форсировал движитель и рванул следом.

Еще немного, и “Ясон” вошел еще в какую-то отметившуюся на радаре область неоднородности. Послышались душераздирающие крики: то ли Аины, то ли Гриты — не разобрать. Картина на экране потускнела. Оборвалась связь с Сетой.

Много чего довелось повидать Шлейсеру. Обстановка не раз складывалась для него крайне неблагоприятным образом. Но то, что открылось в следующие мгновения, вообще описанию не поддавалось.

Кажущийся до этого воплощением мощи и непревзойденного совершенства “Ясон”, вдруг заметался как щепка в бурунах, а затем раздираемый какими-то немыслимыми силами стал разваливаться на части.

Какое-то время Шлейсер остановившимся взглядом наблюдал за происходящим. Чувства отключились. Сознание если и тлело, то на грани беспамятства.

Между тем слайдер тоже пересек ту самую вроде бы неосязаемую, но упругую границу. Лицо, если конечно то что отражал рефлектор можно было назвать лицом, вспыхнуло от прилива крови. В ушах разлился звон. В позвоночнике что-то хрустнуло. Икры свела судорога. Сократились сухожилия, отчего голова вдвинулась в плечи, а кисти рук скрючились как у конченного полиомиелитчика.

Отчаянно засигналил тенденсатор, извещая о критическом изменении пространственного габитуса, после чего с экрана исчезли остатки “Ясона”, за которыми он все еще продолжал гнаться. Лишившись последнего узнаваемого в “черном тумане” ориентира, идентификаторы поисковой системы смешались в скопище нуменальных клонов, а миарт стал проецировать на экран хаотичную, лишенную смысла картографию.

В следующий момент грудь вывернуло так, что на спине сошлись лопатки, морду лица еще больше перекосило, уши оттопырились, а глаза вылезли из орбит. Если бы не КЗУМ, его бы уже разорвало изнутри и переломало кости. Послышался треск. Трещало все: обшивка корпуса, приборы, детали интерьера. Так бывает разве что в условиях сверхдавления или при запредельных ускорениях. Казалось, вот-вот начнутся необратимые деформации. Но Шлейсера это уже не волновало. Единственное, что тогда ему хотелось, так это умереть, рассеяться в прах, обратиться в пучок инстантонов.

— Внимание! Объявляется состояние “зет”! Параметры поля не соответствуют уровню сохранения целостности молекулярных структур… Повторяю… Объявляется состояние “зет”!..

Сперва он не понял чей это голос. Потом дошло: «Это же миарт. Только к кому он взывает? Поздно… “Ясона” уже нет. Значит нет и пути к спасению…» Усилием воли Шлейсер перевел управление слайдера в форс-режим и застыл в эйдетическом оцепенении.

Как и следовало ожидать, рассчитать траекторию полета оказалось невозможно. Миарт, также как и чуть ранее исинт аллоскафа, перестроился в режим n-мерности. В метатропном мороке, кроме равномерно распределившихся на небесной сфере копий ксеноида, других признаков различий не наблюдалось, а если что и выделялось, так это беспорядочные потоки квазичастиц и вкрапления пустоты на холсте еще более разреженной пустоты.