Нумерация с хвоста. Путеводитель по русской литературе

На любой текст, подписанный Волосом, можно вешать табличку «основано на реальных событиях»; перед нами писатель из тех, кто моделирует романную вселенную ради того, чтобы разобраться с тем, что на самом деле произошло в реальном мире. Андрею Волосу удалось показать – очень убедительно, в деталях – как именно СССР втянули в эту авантюрную и явно бесперспективную войну, как нас заманивали туда на протяжении всего XX века и как вторжение в конце концов срикошетило в обратную сторону. Чтобы решить эту задачу, Волос пошел на экстраординарные меры – реконструировал несколько заседаний Политбюро, на которых обсуждалась целесообразность интервенции, сцену столкновения маршалов Устинова и Огаркова; это рискованный способ добывать правду – но он сработал, и мы увидели, как все было: в принятии решения сыграл роль не какой-то один главный фактор, то был поток дурных совпадений, злой рок, неизбежность.

Андрей Волос написал хороший роман – если вы не имеете ничего против жанра романа-эпопеи, против чересчур положительного главного героя, против того, что в романе могут быть воспроизведены диалоги Луначарского с его шофером, Брежнева с Андроповым и даже иностранцев – американского посла с американским же резидентом, мистера Роджера и мистера Джеймса соответственно.

Некоторые сюжетные линии, особенно флешбэки в 1929 год, дают повод обвинить автора в злоупотреблении читательским временем, однако в целом «Победитель» очень легко читается; приятно наблюдать, когда человек делает работу хорошо, знает правила и умеет играть по ним. В «Победителе» большая история удачно соотносится с малой; здесь узнаваемые типы, а герои, даже третьестепенные, все сплошь «с психологией»; есть точные детали, есть напряженные сцены, есть живые диалоги, есть удачно соблюденный баланс пафоса и юмора, есть своя интонация, есть дух эпохи (странная комбинация маразма, величественности, подлости и ощущения, что точка невозврата пройдена), есть техника сюжетосложения (если друг дарит герою нож и тот забывает заплатить за него символическую монетку, то, будьте уверены, без последствий не обойдется), есть красивая композиционная рифма (комическое столкновение с властью в начале – драка Плетнева с ментами, попытавшимися задержать его как грабителя, – и столкновение с дознавателем, которое ломает Плетневу жизнь окончательно, в финале), есть второе дно (символическое значение многих сцен, которое упущенные ключи, упражнения в рикошете – становится понятным только после неожиданного финала), есть даже нечто вроде «философии» (в американском смысле этого термина, то есть некая туманная мораль: спецслужбы, призванные защищать свой народ, парадоксальным образом обязаны участвовать и в его уничтожении, и судьба тех, кто не понял этого закона, не может не быть трагичной; победителей именно что судят). У романа множество достоинств, которые трудно отрицать даже тем, кто уверен, что классическая форма и реалистический метод годятся в лучшем случае для конструирования литературного сериала. Есть, разумеется, и издержки метода – особенно заметные в авторской манере активировать новых героев: «Бронников сидел за столом и смотрел в окно». «Министр обороны Устинов сидел за столом под портретом Брежнева и изучал документы». «Хафизулла Амин сидел за столом, положив ладони на подлокотники». «Генерал-лейтенант Астафьев, направленец ГОУ Генштаба, сидел на заднем сиденье второй из двух черных посольских „Волг“ рядом с генерал-полковником Огневым, Главным военным советником в Афганистане, и смотрел в окно». «Файз Мухаммад катиб, сын Саид Мухаммад Могола, известный под прозвищем Хазараи Махаммад хаджа, сидел за столом небольшого номера гостиницы „Националь“, развернув перед собой тетрадь, открыв чернильницу и положив несколько перьевых вставочек в кожаном пенале».

Явная идентичность зачинов может показаться анекдотичной, однако ж философия любого архаиста, в сущности, сводится к мудрости «лучше за рупь лежать, чем за два бежать»: в самом деле, чего экспериментировать, если эффективность проверенных методов очевидна? В конце концов, не существует же никакого официального запрета начинать эпизод с формулы «Х. сидел за столом и смотрел в окно». Не существует и табу на сам тип романа, который кому-то может показаться набором жанрово-композиционных клише; это несправедливо – скорее перед нами случай, когда вместо приговора «клише» уместнее пользоваться определением «классическая форма».

В «Победителе» главные герои – Плетнев и Бронников – как ни выглядывают в окошко, так друг друга и не видят; должно быть, встреча произойдет в продолжении (мы сказали уже, что этот роман только первая часть будущей трилогии?). И вот тут манера А. Волоса искать свое счастье на хоженых дорогах и заявка на «широкую панораму российской истории» позволяет сделать небольшой прогноз: пожалуй, если мы будем караулить героев где-нибудь в окрестностях Белого дома в октябре 1993-го, то вряд ли ошибемся.

Олег Журавлев «Соска. Синоптический детектив» «ОГИ», Москва