Нумерация с хвоста. Путеводитель по русской литературе

Да и на что уж такое слишком простое можно рассчитывать в романе, где, по существу, речь идет об аде? Даже во времена Данте это была сложная, глубоко эшелонированная структура; с тех пор, в силу увеличения клиентуры, наверняка наметился дефицит пространства и организация претерпела существенные изменения. Нужно быть совсем наивным, чтобы надеяться единственно на методичность как способ, позволяющий понять, как все устроено. Нет сомнений, что нынешние круги адовы переходят друг в друга по принципу спутанной ленты Мебиуса – и учитывая сложность такой стереометрии, Хуснутдинов очень неплохо справляется с ее демонстрацией.

Виктор Пелевин «П5. Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана» «Эксмо», Москва

Общее мнение относительно «П5» сложилось к вечеру первого дня продаж: абсолютный самоповтор и – это ведь тот самый Пелевин, которого ценят за способность сказать об общеизвестном положении дел нечто принципиально новое, – провал. «Горькое разочарование», «исписался окончательно», «осечка» – разводят руками наблюдатели, снисходительно улыбаясь. Пелевин между тем никогда не давал повода говорить о себе снисходительно, и «П5» не исключение.

В книге пять вещей – про живую рублевскую кариатиду и богомола, про фокусника, про «баблонавтов», про аламутского ассасина и про гаишника-политика («ГАИ – единственная нескомпрометированная общенациональная сила, которая соборно воплощает дух нашего тороватого и своеобычного народа, не похожего на другие народы Европы. Каждый, кто видел дачу или дом сотрудника ГАИ, знает – мы умеем жить. Обещаю, что так же будет жить вся страна. Каждой русской семье – по знаку „скорость сорок километров“, хе-хе, это, конечно, была шутка, дорогие друзья»).

Лучший текст в «П5», конечно, про девушку-кариатиду, но ключевой для сборника – второй, «Кормление крокодила Хуфу», про фокусника: рассказ, аллегорически описывающий отношения Пелевина с его публикой, той самой, которая теперь воротит от него нос. Это ведь именно его ситуация: целевая аудитория отправляется потреблять культурный продукт – оригинальные фокусы – и остается недовольной, чтобы не сказать разгневанной выходками артиста. Глухонемой кривляющийся горе-престидижитатор, чьи фокусы (уж конечно легко разоблачаемые и без проблем воспроизводимые) уже не смешат публику, – это ведь и есть сам Пелевин. Да, хочется, конечно, чтобы фокусник ПВО раз в год осуществлял соответствующее витгенштейнианским критериям высказывание «дела обстоят так-то и так-то» – и показывал только «самые качественные чудеса», мы ведь платим за это. И разумеется, обижаемся, когда вместо того чтобы выполнять законные требования публики, он отвечает: «Витгенштейн, иди на х…» – и разбивает чужие часы, по которым так любят постукивать «поклонники» – год прошел, где роман? Разумеется, первая и самая естественная реакция потребителя – пригрозить контрагенту за недобросовестное исполнение контракта бойкотом следующих продуктов: ну да, «придет на его место другой фокусник и покажет людям фокусы лучше», говорят потребители, это ведь рынок, в конце концов, тут конкуренция.

Отметим также финальный жест фокусника – символическое уничтожение часов: если время остановилось, если новая российская история, по сути, бесконечно воспроизводит достигнутое к концу 90-х состояние, то тот, кто много лет выполнял функции хронографа, отказывается исполнять свои «обязанности».

Отказ выполнять свои контрактные обязательства, пусть даже и в ущерб собственным экономическим интересам, – и есть главная тема «П5». Именно об этом, по сути, и идет речь в «Зале поющих кариатид» – очень точной, очень остроумной и очень мрачной повести: девушка Лена, еще одна пелевинская крошечка-хавро-шечка, получает работу, о которой можно было только мечтать, – в спецборделе для олигархов. «Зал поющих кариатид» представляет собой не что иное, как найденную «метафору современности» – VIP-интим в малахитовом зале под гимн СССР на английском языке. От участников требуется немногое – не дергаться и, если что, подмахивать; и чего обижаться-то, заплатят ведь. Так обстоят дела: в обмен на известные экономические выгоды от тебя требуется работать проституткой – то есть, по сути, рационально взаимодействовать с режимом. Участники этого процесса могут именоваться как угодно, хотя бы и «семиотические знаки», как здесь. Однако «семиотические знаки» – это именно «б…ские проститутки», и ничего больше; «мы как сосали х… под землей, так и будем», «потому что проститутки сейчас все, даже воздух, раз он радиоволны через себя пропускает»; скажете – нет?