Нуреев: его жизнь

Сама она тотчас же принялась дозваниваться в Панаму (что было совсем непросто). А Фонтейн сидела в своем гостиничном номере с Макмилланом и Мани и пила бренди в попытке унять нервы. Наконец Тринг удалось выведать достаточно подробностей, чтобы описать Марго ситуацию. Но едва она заговорила, как Фонтейн, не в силах ничего слушать, закричала и побежала по коридору в пустой танцзал. Там и нашли ее Нуреев и Тринг: скорчившись в кресле, Марго рыдала взахлеб. Рудольф приобнял ее и постарался успокоить. Но прошло еще четыре часа, прежде чем Фонтейн решилась переговорить с Тринг. «Я сказала Марго, кто в него стрелял, – вспоминала Джоан. – Она мне не поверила. Тогда я заказала [для Марго] телефонный разговор с ее деверем, и тот подтвердил, что я не ошиблась. Я сказала ей: если она хочет застать Тито живым, то должна к нему поехать немедленно». Фонтейн поговорила с братом Тито, но связь была плохая. Она спросила у него, нужно ли ей вылетать безотлагательно в Панаму. На следующий вечер у них с Нуреевым была назначена премьера. Можно ли приехать после этого? «Сейчас он уже вне опасности», – ответил брат Тито, и Марго решила остаться.

На следующий день на репетиции в воздухе ощутимо витало напряжение. Во время прогона «Дивертисмента» (нового па-де-де, созданного для Марго и Рудольфа Макмилланом в преддверии гастролей в Австралии) Фонтейн сбилась в тот самый момент, когда должна была зеркально повторять затейливые движения Рудольфа. По словам фотографировавшего их Кита Мани, в этом дуэте танцовщики воссоздавали образы «мифических существ, выполнявших некий ритуал наподобие насекомых». Благодаря Рудольфу и Макмиллану Марго сумела взять себя в руки. Настолько, что вечером на представлении смогла станцевать это па-де-де даже дважды: второй раз – после вызова на «бис» обезумевшей от восторга публики[207].

На следующий день Фонтейн улетела в Панаму. Неопределенность ее ситуации только усугубила огромную нагрузку, легшую на плечи Рудольфа: ему поручили поставить целиком три акта «Раймонды» для гастрольной труппы – дочерней компании Королевского балета к «Фестивалю двух миров» в Сполето. А через месяц они с Марго должны были исполнять главные партии в премьерном показе этого балета и танцевать затем во всех представлениях. Это была первая для Рудольфа постановка полномасштабного вечернего спектакля. Сам балет он знал хорошо, но никогда не танцевал в нем главной мужской роли[208]. И вполне естественно, что отъезд Фонтейн заставил его лишь сильнее волноваться и нервничать.

Созданная Петипа в 1898 году «Раймонда» была последней успешной постановкой выдающегося хореографа. Но, пользуясь завидной популярностью в России (потрясающая главная роль стала одним из крупнейших достижений Дудинской), этот балет оставался практически неизвестным на Западе – в том числе из-за его сложной сюжетной линии. В этой рыцарской легенде о мужской доблести рассказывается история Жана де Бриена, который вернулся из крестового похода, чтобы жениться на своей нареченной, и оказался вынужден сражаться за ее руку с соперником. Если при воссоздании «Баядерки» Нуреев довольно близко следовал постановке Кировского, то в случае с «Раймондой» он проявил больше амбициозной независимости и посчитал целесообразным сохранить в балетной канве лишь самое необходимое – его целью стало сфокусировать внимание зрителя на ярком танце. Рудольф сохранил все элементы хореографии, какие он смог припомнить, и добавил несколько связующих пассажей и своих собственных танцев. Зато полностью исключил из балета длинные пантомимные сцены, убежденный в том, что публика достаточно умна и сметлива, чтобы не нуждаться «в регулировщиках движения». Насыщенные всевозможными па, его танцы поражали техническими вызовами, которые Нуреев так любил. А Фонтейн давно надеялась, что для нее будет поставлен полноценный трехактный балет, ей нравилось «атакующее», энергичное движение, равно как и пышность, и красочность этого балета.

Не знавшему, когда именно вернется Фонтейн, Рудольфу пришлось выступать в партнерстве с двумя ее дублершами: в «Сильфиде» на фестивале в Бате он танцевал с Линн Сеймур, а в «Спящей красавице» в Лондоне – с Аннет Пейдж. «Мы все так переживали за Марго, – рассказывала Сеймур. – Новости становились все ужаснее и ужаснее, ситуация – все более неопределенной». А Фонтейн в Панаме боролась с суровой реальностью. Она испытала шок, застав Тито привязанным к узкому столу и неспособного даже пошевельнуть головой. Из отверстия в его горле торчала трубка, а лекарства вводились ему внутривенно. Две пули застряли у Тито в груди, третья пробила легкое, а четвертая вонзилась в тыльную сторону шеи, пройдя у самого позвоночника. Ариаса парализовало, и, как показало время, – навсегда. Правда, Марго еще долго «отказывалась признать вероятность серьезного пожизненного повреждения здоровья». А нанес его 47-летнему Тито Альфредо Хименес, его рассвирепевший помощник. Он преградил путь автомобилю Ариаса на перекрестке и расстрелял его практически в упор.