Нуреев: его жизнь

По возвращении из Германии Рудольфа поджидали и еще более неприятные новости. Нуреев попросил Тамару встретиться с его сестрой Розой и узнать, не согласится ли та вернуть ему комнату на Ординарной улице в обмен на две меньшие по площади. Как бы хорошо ни жилось Нурееву у Пушкиных, тотальная опека Ксении уже начала ему досаждать. Рудольфу захотелось иметь собственное жилье. Но с Розой они часто ссорились. И хотя Рудольф считал себя ответственным за сестру и помогал ей деньгами, общаться с ней он предпочитал как можно меньше. Поэтому и послал к ней Тамару. Но Роза «замахала кулаками и так громко раскричалась, что в комнату вбежали родители Сизовой; они подумали, что она хочет меня убить», – вспоминала ту встречу Тамара. «У Рудика права на эту комнату только на бумаге, а настоящая хозяйка здесь я, – заявила ей Роза. – Я здесь живу, и никакого обмена не будет, тем более что по весне у меня родится ребенок».

Когда Тамара сообщила ему о результатах переговоров, Рудольф «побагровел», но не сказал ни слова. «Он никогда не выказывал своих чувств, – рассказывала Тамара, – но я видела, что он потрясен». Алла Сизова считала отцом ребенка человека, с которым Роза познакомилась в отпуске на Черном море. А Инна Гуськова, соседка Нуреевых по Уфе, тогда тоже жившая в Ленинграде, предполагала, что им мог быть «художник с длинной фамилией», за которого Роза надеялась выйти замуж. Забеспокоившись о том, как воспримут такую позорную новость родители, Рудольф упросил Гуськову никому в Уфе не рассказывать о беременности Розы. О реакции родных можно было только гадать. «Это лучше не обсуждать», – только и сказала их сестра Разида.

В январе 1961 года, всего через три месяца после гастролей в Восточной Германии, Рудольфа отправили в еще один ужасный тур – на этот раз в Йошкар-Олу, расположенную в 1400 километрах к востоку от Ленинграда. Когда он пожаловался, что придется провести целые сутки в поезде, Сергеев пообещал хлопотать в Госконцерте насчет самолета. Но по приезде в Москву Рудольф узнал, что никакого самолета ему не выделили. Он и до этого подозревал, что Сергеев завидовал его молодости и успеху, а после этого случая Рудольф еще сильнее укрепился во мнении: Сергееву хотелось его унизить. Справедливости ради следует признать, что любому танцовщику (в том числе и Сергееву[104]) нелегко покидать сцену, наблюдая за тем, как твое место занимают молодые и яркие звезды. Особенно, если эта новая звезда становится партнером твоей жены.

Одного выступления на расшатанной сцене в Йошкар-Оле оказалось достаточно, чтобы Рудольф поспешил обратно в Москву. Сразу же по прибытии его вызвали в Министерство культуры, где чиновник уведомил танцовщика: за прерывание гастролей раньше срока и без разрешения его ждет наказание; заграничных гастролей ему больше не видать. Услышать такое было тем более тяжело, что в планах Кировского уже стояли гастроли в Париж и Лондон, куда Нуреев истово мечтал попасть. Увы, на этот раз ему уже не к кому было обратиться за помощью.

От хандры Нуреева отвлекла новая роль – главная мужская партия в «Легенде о любви», новом балете Юрия Григоровича. Первой постановкой Григоровича для Кировского стал «Каменный цветок» (1957), стяжавший колоссальный успех[105]. Рудольфу очень нравился этот балет, хотя он в нем ни разу не танцевал. Со временем Григорович добился международного признания как главный балетмейстер Большого театра; этот пост он занимал до 1995 года.

«Легенда о любви» – волшебная сказка с нравоучительным подтекстом. Персидская царица жертвует своей красотой во спасение больной сестры, но влюбляется в ее возлюбленного Ферхада, красивого юношу, спасающего местное селение от засухи. Получив роль Ферхада, Рудольф задался целью создать свой, неповторимый образ этого героя. Каждый танцовщик мечтает о балете, способном раскрыть все его способности, и Рудольф испытал небывалый прилив творческих сил. В лихорадочном возбуждении он часами изучал образы персидских миниатюр и прорабатывал сложные комбинации движений, придуманные Григоровичем. (По слухам, Григорович тоже бывал очень доволен, когда Рудольф делился своими идеями о балете.)

За несколько недель до премьеры Нуреева вызвали на генеральную репетицию «Легенды» на сцене Кировского. А чуть позже в этот день в балетном училище предстояла репетиция «Лауренсии» с Аллой Шелест, на которой он тоже должен был присутствовать. Как нарочно, генеральная затянулась. Не дождавшись ее окончания, Рудольф принялся собирать вещи.

Он надеялся, что Григорович учтет накладку в расписании. Но хореограф не захотел отпускать ведущего танцовщика с более важной, по его мнению, репетиции. «Я иду репетировать настоящую вещь, а не это дерьмо», – огрызнулся Рудольф. Разгневанный Григорович выдвинул ультиматум: «Если ты сейчас уйдешь, можешь не возвращаться!» В ответ Рудольф лишь хлопнул дверью, в очередной раз оставив коллег в ошеломленном молчании.