Нурсолтан

– Тебе даже не может прийти в голову, что господин может целовать наши руки, раз они не такие красивые, как у тебя! Но, однако, наш муж вчера вечером был у Кёнсолтан и целовал ей руки, в то время как тебя он не посещал целый месяц, а вчера выставил за дверь!

На мгновение Михипир остолбенела, но в следующую минуту она, взвизгнув, кинулась на Махдумсолтан, чтобы вцепиться в это ненавистное, усмехающееся лицо. Но женщина ловко увернулась от младшей госпожи, и Михипир упала в задвинутое в угол корыто с замоченным детским бельём.

– О-о!

Подскочив на ноги, женщина беспомощно расставила руки по сторонам, с отчаянием наблюдая, как грязная вода потекла по её роскошной одежде. Махдумсолтан прыснула от смеха, а следом за ней засмеялись Кёнсолтан и два маленьких наследника солтана, до того молча наблюдавших за перепалкой женщин.

– Вы ещё вспомните этот день, неразумные! – вскричала оскорблённая Михипир. – Пожалеете, что оскорбили дочь Демира-Кяхьи!

И молодая женщина выскочила прочь. Кёнсолтан перестала смеяться, озабоченно сморщила круглое лицо:

– Как отнесётся к этому наш господин?

Махдумсолтан спокойно поправила чадру:

– Нашему господину нет дела до Михипир, он давно остыл к ней. Пусть эта змея кусает саму себя, её яд нам не страшен! А я нашла свободную минутку, чтобы помочь тебе уложить детей, давай этим и займёмся.

Глава 10

Кёнсолтан с благодарностью взглянула на Махдумсолтан. Жизнь в изгнании сплотила их и сделала гораздо ближе. А были времена, когда две женщины не ладили меж собой. Убаюкивая хныкавшую девочку, старшая жена солтана и не заметила, как воспоминания нахлынули на неё. Она видела себя робкой девушкой, которую привезли в Кырк-Ёр из причерноморских степей. Она знала, что должна была стать первой женой крымского солтана. Кёнсолтан родилась в семье знатного рода Седжеутов, но в его захудалой, обедневшей ветви, потому для неё сватовство Гиреев было большой честью. В первый же вечер Кёнсолтан пригласила к себе валиде Асию – мать хана Хаджи-Гирея. Кёнсолтан робела в огромных дворцовых переходах, расписанных волшебными по красоте узорами, семенила следом за кривоногим евнухом и гадала, как встретит её великая валиде – госпожа над всеми женщинами Крымского ханства. Кёнсолтан была разумной девушкой, она никогда не хватала звёзд с неба и знала, что похвастаться ей, увы, нечем. Она была недостаточно богата, не очень красива и совсем не знала, как себя вести в этом роскошном дворце, полном вышколенных слуг и евнухов. Её сердце трепыхнулось от волнения, когда за одними из дверей, бесконечной вереницей распахивающимися перед ней, она вдруг оказалась прямо перед маленькой сухонькой старушкой, одетой с ханской роскошью. Валиде Асия, а это была она, с ласковой улыбкой разглядывала засмущавшуюся невесту любимого внука. Кёнсолтан склонилась к ногам крымской госпожи и ещё больше смутилась, когда заметила богато разодетых женщин, бесцеремонно рассматривающих её. Оставаясь в поклоне, она расслышала над своей головой несколько нелестных отзывов. Чей-то капризный голос промолвил:

– Она совсем некрасива, госпожа. Как можно было выбрать девушку с такой внешностью в жёны солтану Менгли?

– И держаться она не умеет, вы заметили, она ходит, как неловкий гусёнок, только что появившийся на свет, – добавила другая женщина.

Кёнсолтан задрожала, чувствуя, как закипают слёзы на глазах, чьи-то руки ласково, но настойчиво потянули её с пола. Поднявшись, Кёнсолтан пришлось склонить голову, чтобы не казаться такой высокой и не оскорблять своим ростом достоинство валиде, смотревшей на неё снизу вверх.

– Не слушай этих глупых завистниц, их языки никогда не бывают намазаны мёдом. – Она поманила пальцем Кёнсолтан, заставляя её склониться поближе. – Сказать по правде, – лукаво зашептала престарелая валиде, – любая из них мечтала бы стать женой моего дорогого Менгли, ведь он такой красивый мужчина!

Валиде Асия желала утешить её этими словами, но вызвала ещё большую волну страха и неуверенности. Если так её встретили женщины гарема, то какое разочарование должно постигнуть солтана, когда он увидит девушку, выбранную ему в жёны. И Кёнсолтан захотелось броситься прочь из этого дворца, из Кырк-Ёра, назад, в свой привычный мир. А сухонькие, но цепкие пальцы старой валиде уже тянули её в приёмную, где они, наконец, остались одни.

– Ничего не бойся, моя девочка, у тебя есть гораздо больше достоинств, чем у этих тщеславных красавиц, которыми мой сын населил свой гарем. А сейчас я хочу познакомить тебя с матерью Менгли. Джанике-солтан больна и не могла выйти встретить тебя, но мы отправимся к ней сами.

В памяти Кёнсолтан навсегда остались полутёмные покои, где в спёртом воздухе перемешивались запахи трав, благовоний и тяжёлый запах долго болеющего человека. Девушка со страхом вглядывалась в исхудавшее жёлтое лицо женщины, с трудом открывшей опухшие веки.

– Видишь, Джанике-солтан, – как издалека услышала она твёрдый голос валиде, – это будущая жена твоего сына. Её зовут Кёнсолтан.