Нусантара

Очень многое для развития сада сделали его директора Шеффер, в более новое время — Конингсбергер и особенно Мельхиор Трейб. Трейб блестяще сочетал великолепную организационную деятельность с научной, притом очень многосторонней: анатомия, морфология и особенно эмбриология растений, систематика, экология (он написал интереснейшее исследование «Экваториальный лес как ассоциация»), биохимия, физиология. Трейб утверждал не без запальчивости:

— Переносить на тропики физиологические данные, полученные для гибернирующих[2] европейских растений, все равно что основывать физиологию животных на сурке.

В традициях сада всегда была теснейшая связь с практикой. Еще основатель сада Рейнвардт мыслил его как промежуточную ступень для интродукции на архипелаге, и в частности на Яве, новых полезных и декоративных растений. Эти функции, как и многие другие, сад выполнял и выполняет блестяще. Трейб организовал при саде лаборатории растительной химии, фармакологии, лаборатории по изучению риса и кофе. Им были созданы в нынешней Джакарте океанографическая лаборатория (сейчас Институт морских исследований) и морской аквариум, поставлено изучение прудовых рыбных хозяйств. В самом саду Трейб создал лабораторию для приезжающих ученых, носящую теперь его имя (увековеченное также н в названии основного зоологического журнала Индонезии «Treubia»). Мне не удалось найти ни одного отчета о работе в Богоре с 1883 по 1910 год, где бы приезжавшие ученые не выразили бы глубокого уважения Трейбу и восхищения его организаторской и научной деятельностью. А ведь с Богорским ботаническим садом связаны многие славные имена в биологии. Здесь работали или готовились для дальнейших экспедиций по архипелагу такие классики зоологии, как А. Уоллес, Э. Геккель, В. Кюкенталь, М. Вебер и ботаники Г. Габерландт, А. Шимпер, О. Варбург, не говоря уже о «Гумбольдте Явы» Ф. Юнгхуне.

Из русских ботаников здесь в различное время побывали и плодотворно поработали В. М. Арнольди, О. А. Вальтер, М. И. Голенкин, Ф. М. Каменский, А. Н. Краснов, В. Н. Любименко, Н. А. Максимов, С. Г. Навашин, В. А. Ротерт, В. А. Тихомиров, а из зоологов — С. В. Аверинцев, К. Н. Давыдов, П. П. Иванов, О. И. Ион, В. А. Караваев, А. А. Коротнев, С. Е. Кушакевич, М. М. Местергази, Д. Д. Педашенко, Г. И. Радде. Еще мальчишкой зачитывался я отчетами об их путешествиях. Такому наплыву русских ученых в Индонезию много способствовала учрежденная в начале этого века специальная Бейтензоргская стипендия Российской академии наук.

Но теперь — о самом саде. Как уже говорилось, он построен по систематическому принципу, а соображения декоративности отходят на второй план. И вместе с тем сад удивительно живописен. Впрочем, это не сад в обычном понимании, а скорее упорядоченный лес. Да, от него остается впечатление именно леса, несмотря на посыпанные гравием аллеи (песок здесь сразу смыло бы дождями) в на перенумерованные секции, размещенные по строгим законам систематики. Благодаря этому любое растение здесь очень легко найти по каталогу. И все же, забредая в дальние и даже не очень дальние уголки ботанического сада, начинаешь чувствовать себя если не как в лесу, то как на его опушке. Древесные растения здесь решительно преобладают над травянистыми или кустарниковыми Но ведь влажный тропический лес — гилея и характеризуется особым многообразием именно деревьев. Не толь ко скромный комнатный фикус превращается здесь в огромное дерево, перед невероятным переплетением стволов которого останавливаешься в недоумении — одно ли это дерево или целая роща. Даже ближайшие родствен ники нашей крапивы и дурмана оказываются здесь весьма солидными одеревеневшими гигантами.

Каждый вид представлен в саду по крайней мере двумя экземплярами, но многие образуют целые рощи.

К некоторым экспонатам, например к двум тенистым «дождевым деревьям» — питеколобиум, невольно относишься с особым почтением. Они были в свое время при везены в Богор из Южной Америки, теперь же дождевые деревья можно видеть на многих, требующих затенения плантациях и вдоль дорог. Это дерево не заслуживало бы особого упоминания, ведь Богорский сад явился рассадником множества полезных и декоративных растений, которые раньше здесь не произрастали. Примечательно другое: все без исключения питеколобиумы яванских насаждений представляют собой потомство этих двух и ныне здравствующих в саду деревьев-патриархов.

Интересно, что здесь есть виды растений, которые до сих пор не найдены ни в одной точке земного шара, а живут только в Богорском ботаническом саду и лишь по этим экземплярам и известны науке.

Можно представить себе чувства ботаников, которые открывают новые виды (притом это не какая-нибудь мелочь, а крупные деревья) не где-то среди дикой природы, и труднодоступных местах, а у себя под боком, в тщательно культивируемом и поддерживаемом саду.