Нусантара

Однако это еще не все сюрпризы, которые приготовили нам местные геологи. Они увлекают нас в одно из углублений, и мы видим идущие куда-то вниз крутые каменные ступени. Они мокрые, скользкие, без перил. На подошвах у нас налипла глина, трудно и страшновато спускаться в эту черноту. На полпути часть ступеней разрушена, мне очень хочется вернуться обратно, но я все же продолжаю спускаться, несмотря на боязнь свалиться неизвестно куда. И вот наконец мы стоим на глинистом берегу стремительно бегущей перед нами подземной реки. Насколько можно рассмотреть при свете фонаря, вода ее изумительно прозрачна и, несомненно, холодна. А вокруг здесь промозгло и сыро, и мы все тоже отсырели. Зачарованно смотрим на мчащиеся мимо нас прозрачные струп. Фонарь не может охватить сразу и тот тоннель, из которого они выносятся, и тот, в котором исчезают. Более таинственную картину трудно себе представить. Вздохнув, начинаем подъем. Вверх по скользким ступеням ноги идут увереннее, но каждый шаг отдается в висках. На обратном пути тряска машины по ухабистым дорогам кажется блаженством. Можно не двигаться, а лишь безвольно подскакивать от толчков.

5 ПО ДОРОГАМ ЯВЫ

На Яве мы ездили в основном на двух полулегковых автомашинах. Привезенный из Москвы ГАЗ-69 использовали геологи, так как им чаще приходилось пробираться по почти непроходимым горным дорогам, мне же достался элегантный, быстрый, но не слишком поворотливый пикап шевроле с трехместной кабиной и просторными откидными скамейками в кузове. Когда, закончив работы на Яве, мы отправились на Сулавеси, спидометр моего шевроле показывал двадцать тысяч километров.

Теперь мне хочется вкратце вспомнить о том, что промелькнуло перед нашими глазами за эти двадцать тысяч. Небольшая сравнительно часть пути была проделана по пересекающей с запада на восток почти всю Яву превосходной автостраде, которая начинается в Джакарте, проходит через Богор, Бандунг, Семаранг, Сурабайю и заканчивается в маленьком городке Баньюванги (в переводе «благовонная жидкость для зубов»), который кроме своего благоухающего названия замечателен только тем, что отсюда идет переправа на сказочный остров Бали. Немало на Яве и других асфальтированных дорог, но на тех из них, которые пересекают горные хребты, нередко можно увидеть среди других дорожных знаков и весьма красноречивые изображения черных черепов со скрещенными костями, предостерегающие водителя от излишней беспечности.

Есть, конечно, на Яве, как и везде, очень скверные проселки, которые могли форсировать только вездеходы — английские лендроверы, американские джипы и наши ГАЗы, к слову сказать, в Индонезии достаточно популярные. На таких дорогах, особенно горных, например, на пути к Кавапути (Белому озеру) или к известняковому плато Тысячи гор, наш шевроле совершенно не годился, и нам заранее обменивали его на лендровер или второй ГАЗ.

Но надо сказать, что почти все дороги, связывающие крупные города, покрыты, как правило, отличным асфальтом, снабжены четкими указателями и километровыми столбами, окаймлены рядами деревьев — перистолистных тамариндов, внушительных манго, тенистых канари и других. Стволы этих обязательно однородных, выстроенных по ранжиру деревьев обычно побелены метра на два от земли, и аллеи их служат великолепным обрамлением дороги. Они дают прохладную тень, оберегают от пыли, а ночью и при проливных дождях значительно увеличивают видимость. От большинства яванских дорог у меня осталось прекрасное воспоминание, особенно от главной автострады Джакарта — Баньюванги.

Дорогу эту проложил еще в начале прошлого века генерал-губернатор Ост-Индии Дэндельс. Мне говорили, что для автомобильной трассы эту старую дорогу почти не пришлось переделывать, а только подровнять и залить асфальтом. Грохочущий маршал, как называли Дэндельса современники, был безусловно яркой и крупной фигурой, оставившей на Яве весьма ощутительные следы своего трехлетнего (1808–1811 годы) правления. Он перенес Джакарту из болотистого устья Чиливонга на более возвышенное место, что в несколько раз уменьшило смертность среди живущих в городе европейцев (в отношении же коренного населения подобной статистики не велось ни в то время, ни значительно позже). При нем была проложена только что упомянутая трасса. Но никто не подсчитал, сколько местных жителей, восстававших против европейских поработителей или просто отказывавшихся от принудительного труда на строительстве дороги, было повешено на окаймляющих дорогу деревьях. Дэндельс уменьшил финансовый дефицит Явы, но добился он этого введением политики принудительных культур. Сельские общины были обязаны безвозмездно выращивать для правительства определенное количество кофе. Политика принудительных культур, смущавшая многих даже буржуазных экономистов, получила свое дальнейшее развитие при губернаторе Ван ден Босхе, к слову сказать критиковавшем Дэндельса за «извращенный Либерализм». При Босхе Ява впервые стала приносить Голландии огромные доходы, хотя жители самого острова то и дело страдали от голода.