Нусантара

Мы смущенно отмалчивались, вспоминая свой режим, рсобенно на Бали, где, стремясь не упустить что-нибудь интересное, мы после полного рабочего дня ночами просиживали и простаивали на спектаклях вайангов, на музыкальных и хореографических вечерах.

В том, что у всех нас и даже у наших индонезийских спутников появился авитаминоз B₁, я винил себя. Еще в Москве я знал, что, несмотря на обилие фруктов, на экваторе легко заболеть авитаминозом С, так как в тропических фруктах содержится очень мало этого витамина, а разрушается on там очень быстро. Поэтому, к удивлению наших хозяйственников («Вы ведь не в Арктику едете!»), мы взяли с собой большой запас таблеток с аскорбинкой и все время принимали ее сами и кормили индонезийцев, которые потребляли ее с удовольствием.

Но что мы будем испытывать недостаток и в витамине Bi, мне никак не приходило в голову. А должно было бы прийти. Ведь Юго-Восточная Азия, где основой пищи населения служит очищенный шлифованный рис, — родина страшной болезни бери-бери, которая возникает из-за отсутствия в рационе именно витамина В₁. Позже в центральном госпитале Джакарты мне привелось видеть больных бери-бери — изможденных и словно одеревеневших людей, у которых не сгибались ноги. Страшное зрелище!

Врачи снабдили нас запасом витамина, строжайше прописали отдых и решительное изменение рабочего режима.

Перебравшись в Сурабайю, мы остановились в отеле со странной вывеской «L. М. S.». Впрочем, у него было и другое название — «Орание отель». Раньше он принадлежал голландскому владельцу, который своевременно, перед тем как отель должны были национализировать, успел продать его какому-то иранцу. Это здание, как нам рассказывали, вошло в историю национально-освободительного движения Индонезии. В дни изгнания с островов архипелага японской армии в 1945 году, когда Сура-байя была оккупирована англо-голландскими войсками, патриоты оборвали на трехцветном голландском флаге одну из полос и вывесили на фасаде отеля двухполосное красно-белое полотнище, прообраз будущего национального флага Индонезии — санг мера-пути.

Если судить по узкому фасаду отеля «L. М. S.», можно подумать, что он очень невелик. Однако его длинные веранды, куда выходят номера, тянутся далеко в глубь большого сада и замыкаются там в несколько каре. Стоял конец сухого сезона, со дня на день должны были начаться дожди, а пока жара и духота в Сурабайе достигли, кажется, апогея. Эту духоту несколько смягчали постоянно вращающиеся пунки на потолках номеров, просторные тенистые веранды и обилие зелени в саду. Выходить на раскаленные улицы не хотелось, и мы иногда выбирались лишь в консульство за свежими московскими газетами, в кино и зоопарк.

В тенистом зоопарке Сурабайи мы проводили довольно много времени. Там у меня даже завязалась дружба с жирафой, которая брала из рук свежие листья, ловко орудуя подвижным языком и щекоча ладони своими удивительно мягкими бархатистыми губами.

В зоопарке мы увидели прославленных «драконов острова Комодо» — гигантских четырехметровых варанов, о которых нам с увлечением рассказывали в Джакарте участники советской зоологической экспедиции на этот остров. Эти огромные хищные ящерицы сохранились только на одном маленьком островке Малой Зондской гряды, но в последнее время их там стало меньше. По просьбе Научного совета Индонезии советские зоологи, палеонтолог и ботаник, изучали условия обитания варанов и разрабатывали меры к сохранению этих уникальных пресмыкающихся.

G интересом, не только теоретическим, смотрел я на неторопливые (на суше) движения внушительного яванского крокодила, который обитает и на других островах Индонезии. А вот с этим узкорылым красавцем — крокодилом Шлегеля нам встретиться в природе не суждено, он живет только на Калимантане (индонезийская часть Борнео).

Шимпанзе вели себя, как шкодливые мальчишки. Выпрашивали у посетителей зажженные сигареты, забирались с ними куда-нибудь в укромный уголок и жадно втягивали дым, уставившись порочными глазами в одну точку. Эту скверную привычку усвоил и молодой орангутанг. В Сурабайе есть великолепный экземпляр взрослого, вполне развитого самца орангутанга. Ничего похожего на этого могучего атлета я не видел ни в одном зоопарке. На лохматой морде огромные мозолистые гребни, над ними маленькие глазки, которые смотрят сейчас с ленивым скепсисом и, пожалуй, даже добродушно. Но совсем не трудно представить себе, в какую ярость может впасть этот великан. Достаточно посмотреть на погнутую решетку из мощных железных балок.

Очень выразительны тонкие тела и невероятно удлиненные конечности черной обезьяны-паука. Нельзя без смеха смотреть на семью носатых обезьян кахау. Благодушный самец с длинным отвислым носом настроен явно философски, две же его жены представляют полную ему противоположность — сварливые мещанки с сухими, обтянутыми лицами и острыми носами кухонных склочниц. У детенышей индивидуальность еще не выражена.