Нутро любого человека

Затем Х-Д перевел разговор на мое будущее, перевел несколько слишком гладко, подумал я, сообразив, что они составили какой-то заговор на мой счет. Я сказал, что хочу закончить книгу о Шелли.

– Ну и заканчивайте себе на здоровье, в свободное время, – ответил Ле-Мейн. – Как вы насчет колледжа Олл-Соулз? Вы вполне могли бы попытаться стать членом его совета.

Сама мысль об этом показалась мне нелепой, а вскоре мы уже слишком захмелели для серьезного разговора. Однако, когда мы надевали плащи (Ле-Мейн еще оставался в зале, разговаривал с каким-то знакомым), Х-Д сказал: «Подумайте об этом, Логан. Филип редко предлагает кому-либо свою поддержку».

– Вы хотите сказать, что пауку нужен в Олл-Соулз свой человек?

– Ну, возможно и так, однако идея все равно остается хорошей. Очевидно, он считает вас очень способным. А вы же не хотите закончить дни свои грустным старым школьным учителем вроде меня.

– Но вы ведь счастливы, – выпалил я, вспомнив Йер и его жизнь с Цинтией.

Х-Д не смог сдержать улыбку:

– Да, – сказал он. – Полагаю, что так.

  Суббота, 13 ноября

Этим вечером Эш постучал в мою дверь и предложил мне бутылку стаута. Мы пили пиво и разговаривали. Эш человек на удивление приятный: оказывается, он играет в гольф, а кроме того, что совсем уж невероятно, он родом из Бирмингема. Отец Эша – окружной судья – требует, чтобы сын пошел по его стопам. Оксфорд вызывает у Эша отвращение. Мы проговорили довольно долго, главным образом о Бирмингеме, который оба знаем. Сейчас он уже ушел, а я, непонятно почему, впал в безотчетную грусть. Впрочем, я довольно быстро понял, что это разговоры о гольфе и Бирмингеме снова навели меня, неосознанно, на мысли об отце.

  1927 Понедельник, 7 февраля

Начинаю задумываться, не заболел ли я? Я нахожу почти невозможным сосредоточиться на чем бы то ни было. Мне удается принудить себя лишь к одному полному дню непрерывной работы, – тогда я сочиняю для Ле-Мейна очередное еженедельное эссе. Забросил посещение лекций и провожу большую часть времени в синематографе. Он – словно наркотик, быть может, со мной приключилось что-то вроде нервного срыва? Под конец прошлого года я попал в полосу неудач и теперь гадаю, не порождена ли она моей немощной вялостью? Я чувствую себя не столько усталым – в синематографе я не засыпаю, – сколько полностью лишившимся энтузиазма, апатичным. При этом выгляжу я хорошо и ем с аппетитом. По примеру Эша, пристрастился к пиву и часто, большую часть вечеров, посиживаю, прихлебывая эль, в «Гербе Виктории». Затхлая безликость пивной предпочтительнее для меня нездоровой суеты «Les Invalides», срок моего членства в этом клубе истек, и я не потрудился его продлить.

Эш считает все это недомоганием интеллектуальным: не стоило тебе поступать на исторический, говорит он. Настоящее обучение происходит только когда ты любишь свой предмет – в этом случае, приобретение знаний дается тебе без усилий, потому что ты еще и удовольствие получаешь. Он вообще говорит вещи очень дельные, этот Престон Эш. Ле-Мейн ни о чем не догадывается: производство вполне компетентных, заслуживающих оценки «отлично» эссе поставлено у меня на поток, подозреваю, к тому же, что после того, как я заявил, что Олл-Соулз меня не интересует, он, в определенном смысле, поставил на мне крест. Эш думает, что мое желание порадовать Ле-Мейна также симптоматично. Вероятно, он прав: почему меня должен волновать Ле-Мейн и его мнение обо мне? Если честно – потому, что я всегда немного побаивался Ле-Мейна.

  Пятница, 4 марта

Подсчитал, что за неделю побывал в синематографе двадцать два раза. Три раза видел Диану де Вер в «Роковой осени» – она заменила Лоретт Тейлор в моем Пантеоне. Из всех оксфордских синематографов мне больше всего нравится «Электра», однако на этой неделе я съездил велосипедом в хедингтонский «Новый». Эш сказал, что можно автобусом доехать прямо до его дверей, стало быть, стоит включить его в мой список. В среду два раза подряд смотрел «Роковую осень» в «Электре», сгонял на велосипеде в «Новый», чтобы увидеть «Все кончено», и успел вернуться к показу «Секретов» в «Супере».

  Вторник, 8 марта

Стоял после ленча в очереди у кассы синематографа «Георг-стрит» и вдруг кто-то похлопал меня по плечу. Это была Тесс – я едва наземь на повалился от потрясения. Очень нарядная – черный костюм, шляпа. Сообщила, что в питомнике ее произвели в закупщицы, и теперь она разъезжает по всей южной Англии. Показала мне руки. «Никакой грязи под ногтями, – сказала она, – взгляни». Я взглянул – ногти наманикюрены, ухожены. Но при всех этих переменах, она вызывает во мне все то же чувство – мне хочется лежать с ней в постели в Айслипе, пить джин и совокупляться. Я спросил, стараясь сохранить спокойный вид, не хочет ли она выпить кофе, однако Тесс ответила, что должна вернуться в Уотерперри.

– Почему ты не появляешься у нас, Логан? – спросила она. – Питер ничего не знает – и никогда не узнает. У нас нет причин не видеться друг с другом.