Нужен перевод

Доулти. Если б мы держались все вместе. Если б мы знали, как защитить себя.

Оуэн. Против обученных солдат.

Доулти. Близнецы Доннелли знают как.

Оуэн. Если б их молено было найти.

Доулти. Если б их можно было найти. (Идет к двери.) Крикни меня, когда закончишь с Лэнсеем. Может, я к тому времени узнаю что-нибудь.

Уходит. Оуэн поднимает «Справочник названий». Бросает взгляд на него и кладет наверх стопки, которую несет. Справочник падает снова на пол. Оуэн наклоняется, чтобы поднять его, думает, стоит ли, и оставляет его на полу. Поднимается наверх. В это время входят Хью и Джимми Джек. Оба промокшие и пьяные. Джимми едва держится на ногах, плетется за Хью, пытаясь все время вставить словечко в монолог Хью. Последний тоже пьян, но умеет лучше держать себя. В определенных вещах он сохраняет ясность мысли.

Xью. И только я собирался выразить надлежащим образом свои соболезнования осиротелой матери…

Джимми. Хью…

Хью. …и войти в domus lugubris[52] — Мейре Чатак?

Джимми. Дом бдения по усопшему.

Хью. Действительно так… как вдруг кто-то меня трогает за плечо, это был Мистер Джордж Александр, мировой судья. «У меня нерадостные вести, infelicitous»[53], — сказал он. Бриджит? Долго думаешь. Доулти?

Джимми. Infelix[54] — несчастливый.

Хью. Действительно так — несчастливые вести. «На должность новой государственной школы назначен учитель Бартли Тимлин». — «Тимлин? Кто такой Тимлин?» — «Директор школы в Корке. Это очень ценное приобретение для жителей района: он лучший колбасник в округе!»

Джимми. Хью…

Хью. Ха-ха-ха-ха-ха! Колбасник из Корка! Barbarus hie ego sum quia поп intelligor ull[55]. Джеймс?

Джимми. Овидий.

Хью. Precede[56].

Джимми. «Я варвар здесь, потому что меня никто не понимает».

Хью. Действительно так. (Кричит.) Ма-нус! Чаю! Я сочиню сатиру на Бартли Тимли-на, учителя и колбасника. Но это было бы слишком банально, а? (Кричит.) Крепкого чаю! Без молока!

Чтобы привлечь внимание Xью, Джимми ничего не остается сделать, как встать перед ним и взять его за руки.

Джимми. Послушай меня, Хью!

Хью. Джеймс. (Кричит.) И кусочек лепешки.

Джимми. Я собираюсь жениться.

Хью. Молодец!

Джимми. На Рождество.

Хью. Великолепно.

Джимми. На Афине.

Хью. На ком?

Джимми. На Афине Палладе.

Хью. Glaukopis Athene[57]?

Джимми. Совоокая, Джимми, совоокая! (Он пытается снова встать по стойке смирно и отдать честь, лицо изображает напряженный экстаз — но тело его не слушается. Получается все карикатурно.)

Хью. Дама дала согласие?

Джимми. Она сделала предложение мне — я согласился.

Хью. А-а! И когда это случилось?

Джимми. Вчера вечером.

Хью. А мамаша как на это смотрит?

Джимми. Метида из Геллеспонта? Порядочные люди — знатного рода.

Хью. А папаша?

Джимми. С Зевсом я встречаюсь завтра. Хью, ты будешь моим шафером?

Хью. Сочту за честь, Джеймс, весьма польщен.

Джимми. Знаешь, чего я ищу, Хью, а? Я хочу сказать… знаешь… я играю в их игру, вместе со всеми… ты ведь видишь? (Он делает жалкую попытку начать привычную игру в латинские и греческие слова, но сразу же останавливает себя.) Но ищу-то я на самом деле — чего мне, действительно, не хватает — так это поговорить не с кем. Хью, в моем возрасте мне нужен кто-нибудь, с кем можно ра-говаривать, кто-то, с кем можно общаться. Там в Бейнн ней Гейойте — ты даже не представляешь, как там одиноко. Общение — так ведь, Хью? Так?

Хью. Так, Джеймс.

Джимми. Кто-то, с кем молено разговаривать.

Хью. Действительно так.

Джимми. Вот и вся недолга, Хью. Больше и сказать-то нечего. Теперь ты знаешь все. Ты знаешь все.