Нужен перевод

Манус. Я знаю это, и я… (Не доканчивает фразу, так как видит, что за его спиной стоит Сара и, по-видимому, слушает его. Сара отходит в сторону.) Я думал, что может быть, я мог бы…

Мейре. Упустить 56 фунтов в год!

Манус. Я не могу подать прошение.

Мейре. Ты же обещал мне.

Манус. Прошение подал отец.

Мейре. Не может быть.

Манус. Позавчера.

Мейре. Боже ты мой, но ты-то знаешь лучше других, что он не сможет…

Манус. Я не мог — не могу идти поперек ему.

Мейре смотрит одно мгновение на него, а затем…

Мейре. Ну, как знаешь. (Обращаясь к Бриджит.) Я видела, как сегодня утром твой Сеймус отправился в Порт на ярмарку.

Бриджит. Ты главного не знаешь — забыла тебе сказать. Перейдя ров у Крок ней Мона, ровно за тем местом, где солдаты делают карту, он, говорит, почувствовал стойкий сладкий запах.

Мейре. Ты мне, в самом деле, этого не говорила.

Бриджит. Выскочило из головы.

Мейре. А поля зерновых он видел в Порте?

Бриджит. Кажется, да.

Манус. Как выглядели колосья?

Бриджит. Думаю, нормально.

Доулти. Цветут?

Бриджит. Не знаю. Наверно. Он не сказал.

Манус. Только сладкий запах — больше ничего?

Бриджит. Может, и ничего больше, но именно так проникает порча. Вначале запах, а потом в одно прекрасное утро все стебли чернеют и вянут.

Доулти. Вы что, дураки? Не знаете, что сладкий запах от гниющих стеблей. Сладкий запах — значит, стебли гниют. А при порче стебли не гниют.

Мейре. Сладкий запах! Сладкий запах! Каждый год только и говорят о сладком запахе. Боже милостивый, ну разве в Бейле Бейге когда-нибудь не уродилась картошка? Вы помните такой год? Да никогда этого не было. И порчи никогда не было. Никогда. Никогда. Но мы всегда вынюхиваем ее. Всегда ждем несчастья. Вот повысится арендная плата, вот урожай погибнет, вот селедка навеки ушла из наших мест, вот нас выселят. Честное слово, есть люди, которым хорошо только тогда, когда им плохо. И до самой смерти они будут недовольны!

Доулти. Мейре, ты права. Еще Святой Колмисилл предсказал, что в наших краях порчи не будет. Он говорил:

Картошке в Бейле Бейге цвесть,
Приплода кроликов не счесть.

Так что все у нас в порядке. Семью три двадцать один. Семью четыре двадцать восемь. Семью пять сорок девять. Ей, Джимми, ты думаешь тебя могут назначить директором новой государственной школы?

Джимми. Ты это о чем? О чем ты?

Доулти. Поезжай-ка ты, сынок, в свою Грецию.

Мейре. Вот кому нужно подать прошение на должность директора школы, так это тебе.

Доулти. Правда? А что, пожалуй, я так и сделаю.

Бриджит. А вы знаете, что учиться там будут с шести лет и до двенадцати? Раньше закончить нельзя, каким бы ты умным ни был, и сколько бы ты ни знал.

Доулти. Кто тебе рассказал такие сказки?

Бриджит. И ходить в школу нужно будет каждый день, зимой и летом. Так полагается по закону.

Доулти. Вот помяни мое слово — никто не подойдет и близко к новой школе. Плевать на закон.

Бриджит. И все будет там бесплатно. Не надо платить ни за что, кроме учебников. Так говорит наш Сеймус.

Доулти. «Наш Сеймус». Ясно дело, твой Сеймус платить не будет. Напридумывала бог знает что.

Бриджит. Я правду говорю?

Манус. Думаю, что да.

Бриджит. И с самого первого дня там ни словечка не будет по-ирландски. Все по-английски, предметы на английском, так что, в конце концов, все будут говорить не хуже других.

Сара вдруг подает сигнал, что идет учитель. Атмосфера меняется. Все делают вид, что занимаются делом. Склонили головы над книгами.

Доулти. Пришел. Ну все, мне хана за эти чертовы таблицы умножения.

Бриджит. Манус, у тебя есть еще кусочек мела?

Мейре. А мне нужен атлас.

Доулти идет к Мейре, сидящей в заднем ряду класса.

Доулти. Поменяемся местами.

Мейре. Зачем?

Доулти. Рядом с Вундеркиндом есть свободное место.

Мейре. Мне здесь хорошо.

Доулти. Пожалуйста, Мейре. Там он не сразу меня заметит.

Мейре поднимается.

Да хранит тебя Господь. (Громко.) У кого-нибудь есть таблица умножения? Боже, я пропал.

Сара дает ему таблицу.

Сара, я умираю по тебе. (В спешке, чтобы занять другое место, Доулти наталкивается на Бриджит, которая, положив грифельную доску на пол и встав на колени на скамейку, пишет что-то.)

Бриджит. Ты что, слепой, Доулти?