Нужные вещи

Майра пошла к дому, подбирая на ходу подол рубахи, чтобы убедиться, что ножны и штык на месте. Пот стекал между лопатками под застежку лифчика, щекоча и раздражая. Хотя Майра этого и не знала (и не поверила бы, даже если бы ей сказали), в тишине этого ясного дня она обрела некую неуловимую красоту. Ее расплывчатое, невыразительное лицо наполнилось в эти минуты глубокой сосредоточенностью и осознанием предстоящей ей миссии, чего давно уже не случалось. На нем впервые со школьных лет, когда она поставила себе целью съесть все пончики, пирожки и пирожные в мире, обозначились скулы. Последние четыре дня она была слишком занята фантастическим сексом с Королем и совершенно не думала о еде. Ее волосы, обычно свисавшие на лицо рыхлыми, неопрятными патлами, теперь были завязаны в небольшой хвостик, открывая брови. Может быть, из-за шока, вызванного внезапным выбросом гормонов и резким уменьшением потребления сахара после многолетней передозировки, прошло большинство прыщей, с двенадцатилетнего возраста извергавшихся у нее на лице маленькими вулканами. Еще больше изменились ее глаза: громадные, синие, почти светящиеся. Это были глаза не Майры Эванс. Это были глаза дикого зверя, который в любой момент мог взбеситься.

Она дошла до машины Генри. На 117-м шоссе показалась машина — старый полуразвалившийся деревенский пикап, направлявшийся в сторону города. Майра скользнула за «тандерберд» и скорчилась за бампером, дожидаясь, пока пикап не исчезнет из виду. Потом она выпрямилась, извлекла из нагрудного кармана сложенный листок, развернула его, тщательно разровняла и подсунула под один из дворников, так чтобы его сразу можно было заметить. На листке было написано:

[29]

Майра еще раз огляделась по сторонам, но единственным движущимся объектом в обозримой вселенной была одна-единственная ворона, возможно, та же самая, что каркала раньше. Она уселась на верхушку телеграфного столба как раз напротив дома Бофорта, наверное, чтобы поглазеть на Майру.

Миссис Эванс обнажила штык, крепко схватила его обеими руками и по самое не хочу вогнала его в белый бок левой передней шины. Она зажмурилась, ожидая громкого взрыва, но раздалось только еле слышное ушшшш! — звук, который издает большой мужик после предательского удара в солнечное сплетение. Машина ощутимо накренилась влево. Майра провернула штык, расширяя дыру, благодаря в душе Чака за то, что тот регулярно натачивал свои железяки.

Закончив вырезать рваную улыбку на быстро сдувающейся шине, она обошла машину и проколола еще одну шину с другой стороны. Несмотря на то, что фотография тянула ее обратно, Майра вдруг поняла, что пришла сюда не зря. Все оказалось таким возбуждающим. Она представила себе, какое лицо будет у Генри, когда он обнаружит свою драгоценную машину в таком непотребном виде, и это ее завело. Бог знает почему, но она решила, что, вернувшись на борт «Лизы Марии», она сможет показать Элвису парочку новых трюков.

Когда дело дошло до задних шин, штык перестал входить в резину с прежней легкостью. Но Майра добавила толику энтузиазма, энергично дырявя белые стенки покрышек.

Когда работа была закончена, когда все четыре покрышки были не только пробиты, но и вывернуты наизнанку, Майра чуть отступила назад, чтобы обозреть результаты своего труда. Она тяжело дышала и вытирала пот со лба быстрыми, по-мужски резкими движениями. «Тандерберд» Генри Бофорта теперь сидел на хороших шесть дюймов ниже, чем до ее прихода. Его диски покоились на рваных резиновых ошметках, когда-то бывших дорогими радиальными покрышками. И хотя ее об этом и не просили, Майра решила добавить к имеющейся картине еще пару мазков. Она провела острием штыка по отполированному боку машины, оставив на нем длинную извилистую царапину.

Штык издал слабый, визгливый скрип, и Майра испуганно взглянула на дом, почему-то уверенная, что Генри Бофорт услышал этот скрип, и сейчас отодвинет штору спальни, и увидит ее… и тогда все пропало.

Этого не случилось, но она поняла, что пора уходить. Она и так уже слишком тут задержалась, к тому же дома в спальне ее ждал Король. Майра поспешила к тротуару, запихивая штык обратно в ножны и снова пряча его под рубашкой. По дороге до «Подвыпившего тигра» ее обогнала только одна машина, ехавшая в том же направлении — если водитель не всматривался в зеркальце заднего вида, то разглядеть он мог только спину Майры.

Майра села в свою машину, сняла резинку с волос, так что они снова повисли вокруг лица, как заскорузлые макаронины, и поехала домой. Машину она вела одной рукой. Вторая рука была занята «нехорошим делом» пониже пояса. Войдя в дом, она сразу же понеслась в спальню, перепрыгивая через три ступеньки. Фотография по-прежнему лежала на кровати. Майра скинула туфли, стащила джинсы, схватила карточку и запрыгнула с ней в кровать. Трещины исчезли со стекла; Король возвратил себе молодость и красоту.

То же самое можно было сказать и про Майру Эванс… по крайней мере сейчас.

7

Серебряный колокольчик над дверью снова пропел свою звонкую песенку.