Нужные вещи

— Нет. — Слопи по-прежнему стоял с отвисшей челюстью. Казалось, что он пытается посмотреть на свои губы, чтобы увидеть слова, слетающие с них удивительно плавно и уверенно. — Я сказал миссис Девисс, что у меня болит живот. Она послала меня к медсестре. Сестре я сказал, что мне уже лучше, но живот все равно болит. Она спросила, дойду ли я сам до дому. Я сказал «да», и она меня отпустила. — Слопи сделал паузу. — Я пришел потому, что заснул в коридоре. Мне снилось, что вы меня звали.

— Так и было. — Мистер Гонт подпер пальцами подбородок и улыбнулся мальчику. — Скажи, твоей маме понравился оловянный чайник, который ты ей подарил?

Краска залила щеки Слопи, придав им цвет старого кирпича. Он начал что-то говорить, потом сдался и уставился в пол.

— Ты оставил его себе, да? — произнес мистер Гонт своим самым мягким и добрым голосом.

Слопи кивнул, все еще глядя на носки своих ботинок. Ему было стыдно и обидно. Но хуже всего было чувство горечи и несправедливости: мистер Гонт убрал этот противный, бесивший его узел у него из головы… и что это дало? Он был слишком смущен, чтобы говорить.

— Но скажи мне, ради всего святого, зачем двенадцатилетнему мальчику вдруг понадобился оловянный чайник?

Чубчик Слопи, весело пружинивший еще пару минут назад, сейчас только уныло мотнулся вместе с головой. Он не знал, зачем двенадцатилетнему мальчику вдруг понадобился оловянный чайник. Он знал только одно: что хотел оставить чайник себе. Он ему нравился. Очень сильно… сильно… нравился.

— …приятный, — пробормотал он в итоге.

— Прошу прощения, что? — переспросил мистер Гонт, удивленно приподняв бровь.

— Я сказал, что мне нравится, какой он приятный.

— Слопи, Слопи, — сказал мистер Гонт, обходя прилавок, — мне не нужно этого объяснять. Я прекрасно знаю то особое состояние, которое называется «радостью обладания». Я его сделал краеугольным камнем своей карьеры.

Слопи Додд в ужасе отшатнулся от мистера Гонта.

— Не трогайте меня! Пожалуйста!

— Слопи, я совсем не хочу к тебе прикасаться. И я вовсе не собираюсь рассказывать твоей маме о чайнике. Он твой. Можешь делать с ним все, что захочешь. Я даже одобряю твое решение.

— Вы… правда?

— Серьезно! Я не шучу! Люди, которые любят себя, — это счастливые люди. Я верю в это всем сердцем. Но, Слопи…

Слопи чуточку поднял голову и посмотрел на мистера Гонта через завесу своих рыжих волос.

— Пришло время за него расплатиться.

— А! — На лице Слопи отразилось безграничное облегчение. — Вот чего вы хотели! Я думал… — Но продолжить он не смог или не решился. Он не был уверен, чего хотел мистер Гонт.

— Да. Ты помнишь, над кем обещал подшутить?

— Еще бы. Над тренером Праттом.

— Все правильно. В этой шутке две части: ты должен кое-что кое-куда положить и кое-что сказать тренеру Пратту. И если ты будешь точно следовать моим указаниям, чайник станет твоим навсегда.

— А я смогу всегда так говорить? — с надеждой спросил Слопи. — Я смогу навсегда перестать заикаться?

Мистер Гонт печально вздохнул:

— Боюсь, что, как только ты выйдешь из моего магазина, Слопи, все станет по-прежнему. Кажется, у меня где-то в ящиках завалялось одно противозаикательное устройство, но…

— Пожалуйста, мистер Гонт! Прошу вас! Я ненавижу заикаться! Я все сделаю! Все что угодно и с кем угодно!

— Я знаю, что сделаешь, Слопи. Но в этом-то и состоит проблема. У меня кончаются шутки и приколы, которые надо подстроить; можно сказать, что в моей визитнице не осталось свободного места. Ты просто не сможешь со мной расплатиться.

Слопи долго молчал, обдумывая услышанное. Потом он заговорил, тихо и застенчиво:

— А вы можете… в смысле бывает, что вы… просто что-то кому-то дарите, мистер Гонт?

На лицо Лиланда Гонта набежала тень глубокой печали.

— О, Слопи! Как часто я сам задавался этим вопросом, и как мне этого хотелось! В моей груди глубокий и нерастраченный колодезь милосердия. Но…

— Но?

— Это будет уже не бизнес, — закончил мистер Гонт, одарив Слопи своей самой сочувствующей улыбкой… но его глаза хищно сверкнули, так что Слопи испуганно отступил назад. — Ты все понял?

— Э… да! Я понял!

— К тому же, — продолжал мистер Гонт, — ближайшие пара часов для меня будут решающими. Когда карусель приходит в движение, ее уже не остановишь… но пока мне приходится выбирать девизом слово «благоразумие». Если ты ни с того ни с сего перестанешь заикаться, это вызовет недоумение. Начнутся вопросы… а это плохо. Шериф и так сует свой нос куда не надо. — Его лицо на мгновение затуманилось, но потом вновь разгладилось, и он улыбнулся своей кошмарной улыбкой, демонстрирующей кривые желтые зубы. — Но с ним я разберусь.

— С шерифом Пангборном?

— Да, именно с шерифом Пангборном. — Мистер Гонт поднял два пальца и еще раз провел рукой перед лицом Слопи, от лба к подбородку. — Но мы о нем не говорили, правильно?

— О ком? — удивленно спросил Слопи.

— Вот именно.