Нужные вещи

Детский фонд сан-францисского департамента социального обеспечения

94112, Калифорния, Сан-Франциско

Гири-стрит, 666

23 сентября, 1991

04055, Мэн, Касл-Рок

Здание муниципалитета, стр. 2.

Управление окружной полиции

Шерифу Алану Пангборну

Дорогой шериф Пангборн!

В ответ на ваше письмо от 1 сентября сего года сообщаю, что не могу предоставить вам никакой информации по вашему запросу. По правилам нашего Департамента выдавать информацию о подававших прошение на пособие для нуждающихся детей (ПНД) мы можем только по соответствующему решению суда. Я показал ваше письмо Мартину Д. Чангу, нашему главному юристу, который посоветовал мне известить вас, что копия вашего письма будет направлена генеральному прокурору Калифорнии. Я попросил мистера Чанга выяснить, насколько вообще законна ваша просьба. Какими бы ни были результаты этого расследования, позволю заметить вам от себя, что нахожу ваш интерес к жизни этой женщины в Сан-Франциско неприемлемым и оскорбительным.

Надеюсь, шериф Пангборн, что вы оставите это дело прежде, чем у вас возникнут юридические неприятности.

Искренне Ваш,

Джон Л. Перлмуттер

Заместитель директора

Копия: Патрисии Чалмерс

Прочитав это страшное письмо в четвертый раз, Полли выпрямилась и направилась в кухню. Она двигалась медленно и грациозно — скорее плыла, чем шла. Сначала ее глаза затуманились смятением и растерянностью, но, когда она сняла трубку и набрала номер полицейского управления, ее взгляд прояснился. Теперь в нем была только злость — злость на грани ненависти.

Ее любовник копался в ее прошлом… эта мысль показалась ей одновременно невероятной и странно, пугающе правдоподобной. За последние несколько месяцев она много раз сравнивала себя и Алана Пангборна и каждый раз чувствовала себя проигравшей. Его слезы — ее фальшивое показное спокойствие, скрывавшее стыд, боль и скрытую дерзкую гордыню. Его честность — ее пусть небольшая, но ложь. Каким святым он казался по сравнению с ней! Каким обескураживающе совершенным! И каким лицемерным казалось ее желание отгородиться от прошлого!

И все это время он разнюхивал, пытаясь выяснить правду о Келтоне Чалмерсе. У нее за спиной.

— Мерзавец, — прошептала она, и костяшки ее руки, сжимавшей трубку, побелели от напряжения.

14

Обычно Лестер Пратт уходил из школы в компании нескольких друзей; они заходили к Хемфиллу, выпивали по стаканчику лимонада, а потом ехали к кому-нибудь домой, чтобы попеть гимны, во что-нибудь поиграть или просто побездельничать. Однако сегодня Лестер вышел из здания один, закинув на спину свой рюкзак (он презирал обычные учительские портфели) и повесив голову. Если бы Алан случайно увидел, как Лестер понуро плетется к стоянке, его поразило бы сходство этого человека с Брайаном Раском.

Три раза за этот день Лестер пытался связаться с Салли, чтобы выяснить, из-за каких грехов вавилонских она на него так взъелась. Последний раз — во время пятой перемены. Он знал, что у Салли занятия в средней школе и она обязательно должна быть на месте, но ему удалось прорваться не дальше Моны Лоулесс, подруги Салли, которая преподавала математику в шестых и седьмых классах.

— Она не может подойти к телефону, — сказала ему Мона, демонстрируя теплоту, сравнимую с брикетом мороженого, пролежавшего три года во льду.

— Но почему? — спросил он, чуть ли не хныча. — Скажи мне, Мона, почему?!

— Я не знаю. — Тон Моны изменился с простого мороженого на словесный эквивалент жидкого азота. — Я знаю только, что она ночевала у Ирен Лютьенс и, похоже, всю ночь проплакала, и она говорит, что не хочет тебя видеть. — И это все по твоей вине, говорил холодный тон Моны, я это знаю, потому что ты — мужик, а все мужики — козлы; это просто один из примеров, подтверждающих правило.