Нужные вещи

Оглушительный раскат грома разбудил Полли. Она открыла глаза. Рука безотчетно потянулась к ацке и спрятала ее в ладони, защищая от неизвестных опасностей. Рука была мягкой и гибкой; суставы двигались легко, как свежесмазанный подшипник.

Мисс Два Имени… маленькая мисс Полли Фриско.

— Что… — Ее голос был еще сонным, но сознание уже проснулось и навострило ушки, как будто Полли вовсе и не спала, а просто так глубоко задумалась, что это было похоже на транс.

Что-то беспокойно ворочалось у нее в сознании — что-то размером с кита. Снаружи бесилась гроза, швыряясь громогласными молниями.

Кто-нибудь еще забывал твое имя? Похоже, что да.

Полли дотянулась до тумбочки и включила ночник. Рядом с телефоном «Принцесса» с большими кнопками набора, в которых она уже не нуждалась, лежал конверт, найденный ею в коридоре вместе с остальной почтой. Перед тем как лечь спать, она сложила злополучное письмо и убрала его обратно в конверт.

Ей показалось, что где-то в ночи, в промежутках между раскатами грома, слышны людские крики. Полли не обратила на них внимания — она думала о кукушке, подкладывающей яйцо в чужое гнездо, когда хозяйки нет дома. Когда будущая мать возвращается, разве она обращает внимание на чужое яйцо? Конечно, нет; она принимает его за свое. Так же как Полли приняла это проклятое письмо лишь потому, что оно оказалось среди остальной почты вместе с двумя каталогами и счетом за кабельное телевидение.

Она приняла это письмо… но разве его не могли ей подбросить?

— Мисс Два Имени, — обиженно пробурчала она. — Маленькая мисс Полли Фриско. — Вот в чем дело… Вот что пыталось ей подсказать ее собственное подсознание в образе тети Эвви. Когда-то она действительно была мисс Полли Фриско.

Давным-давно.

Она потянулась за конвертом.

Нет! — окрикнул ее хорошо знакомый голос. Не трогай его, Полли… оставь, если желаешь себе добра!

Боль, черная и крепкая, как настоявшийся за день кофе, вспыхнула в ее руках.

Он не избавит тебя от боли… но зато он ее передвинет.

Китовидная громадина в ее сознании начала потихоньку всплывать. Голос мистера Гонта не мог ее остановить; ее ничто не могло остановить.

ТЫ можешь, Полли, сказал мистер Гонт. Поверь мне, ты должна ее остановить.

Она убрала руку, так и не коснувшись письма. Она вновь сжала ацку в кулак. Внутри серебряного амулета что-то закопошилось, согретое ее теплом. Полли почувствовала отвращение и тошноту, от которой внутри все сжалось.

Она отпустила ацку и потянулась за письмом.

Последнее предупреждение, Полли, сказал голос мистера Гонта.

Да, отозвался голос тети Эвви. Думаю, он не шутит. Ему всегда нравилось иметь дело с дамами, которые ценят свою гордость, но ты знаешь… ему неподвластны те, кто считает, что гордость предшествует погибели. Кажется, пришло время решать, каково твое настоящее имя.

Полли схватила конверт, не обращая внимания на предупредительный болевой залп в руках, и прочла аккуратно напечатанный адрес. Это письмо — предумышленное письмо, предумышленный ксерокс — было адресовано мисс Патрисии Чалмерс.

— Нет, — прошептала она. — Не то. Не то имя. — Ее рука сжалась в кулак, сминая бумагу. При этом руку заполнила тупая боль, но Полли не обратила на нее внимания. Ее глаза лихорадочно блестели. — В Сан-Франциско я была Полли, для всех Полли, даже для Детского фонда!

Это была попытка порвать со старой жизнью, которая так ее мучила, во всех ее проявлениях. Никогда, в самые темные ночи, когда она лежала, не в силах заснуть, она не позволяла себе даже мечтать о том, что ее раны затянутся сами собой. В Сан-Франциско не было ни Триши, ни Патрисии; только Полли. Она три раза заполняла формы запроса на получение помощи, и во все три было вписано: Полли Чалмерс.

Если бы Алан действительно написал запрос в Детский фонд в Сан-Франциско, он бы, наверное, указал ее имя как Патрисия, и в ответ получил бы скорее всего «в списках не значится». И даже адрес бы не совпал, потому что тогда, давным-давно, она вписала в графе МЕСТО ЖИТЕЛЬСТВА адрес своих родителей, а они жили вообще на другом конце города.

А если Алан дал им оба имени? Полли и Патрисия?