Нужным быть кому-то (СИ)

За этим четко и внимательно следила Маришка Горшкова — ей, прошедшей через такой же ад, как никому было известно что значат приобретенные для больного ребенка так необходимые и такие дорогие лекарства или вещи.

А заправляла «Озерцом» нежно любимая Лёшкина — Феля. Вот где раскрылся её талант, она успевала везде, и не было никаких трений, недоразумений. При малейшем нарушении она сразу же, не сомневаясь, избавлялась от недобросовестных работников. Работающие здесь жители Каменки и Аксеновки, дорожили своими местами, коллектив за десять лет существования комплекса сложился дружный. Наезжал сюда и батюшка, не гнушавшийся выслушать и утешить.

Сейчас же огромный зал для проведения всяких мероприятий, а было их немало, был великолепно украшен, повсюду были цветы, гирлянды шаров, плакаты с прикольными, или, наоборот, серьезными поздравлениями. Феля и Тома Ульянова — шеф-повар комплекса, нервно оглядывали уставленные закусками столы:

— Том, точно ничё не забыли?

— Фелицата Фёдоровна, не суетитеся, вы уже с Томою, все замечательно! — заметила серьёзная и принаряженная Афанасия, — скоро уже явются! Идитя, одевайтеся, не будете же в фартуках гостей-от встречать.

И как в воду глядела, через полчаса загудели машины, подъезжающие к парковке, зазвенели велосипедные звонки, орущей детворы.

Шум, гам, а Феля, углядев среди всех самое любимое лицо самого любимого мужчины, распихивая всех, неслась к Лёшке. Он, сияя, раскинул руки для объятий.

— Лёшка!! Лёшка, радость ты моя, единственная!! — Феля, его железная, непробиваемая Феля плакала! — Фелечка, ты чего? Вот он я, не плачь, увидят все и вместо молодых смотреть начнут на тебя!

Как ребенок, утирая слезы рукой, Феля пробормотала:

— А и пусть, я этот год без тебя вся на нервах прожила.

— Феля, но я же звонил постоянно!

— Мало ли что, знаю я упёртую Козыревскую натуру. Вон, насмотрелась за полжизни на одного, — она кивнула на стоящего неподалеку и смеющегося Ивана, — ты ж правду, если что не так, ни в жисть не скажешь, это ты для всех на космодроме был, а в действительности, кто знает?

— Феля, ты Штирлиц настоящий! — смеясь ответил Лёшка. — Всё, больше так надолго не уеду, вот осмотрюсь и невесту себе, как Макс, малолетнюю пригляжу.

— А я уже…

— Что уже?

— Вон, Машенька Калины чем тебе не невеста? За одних только родителей можно выбрать? — хитренько взглянула на Лёшку Феля, — с подружкой своей породниться, как?

Лёшка нежно улыбнулся:

— Пусть растет пока, не будем ничего говорить, а то будет как Максова пакостить втихую!

Засмеялись сразу все — досталось Максу от Аришки не хило, она умудрялась, оставаясь незамеченной, постоянно осложнять ему жизнь.

Шишкины всей семьей бились об заклад, что в конце-концов Макс на ней женится — Калина, дед Ленин, Лёшка — не верили, спорили до хрипоты, говоря, что Аришка Макса терпеть не может.

Поспорили на щелбаны, а баб Таня спокойно так сказала:

— Назвал он её невестой, и женою назовет!

Макс, зная эти разговоры, только гоготал:

— Да лан, надоест ей вся эта мстя, лет в четырнадцать заженихается, мальчики-акселераты, вон, кругом и забудет про старого и противного!

Он стоически терпел все каверзы, Анчутка была неистощима на них, то подкладывала ему репьи и колючки, то садился Макс на что-то мокрое, то кроссы были завязаны вместе, то в кроссах оказывались гусеницы. Один раз, когда его любимые джинсы были вымазаны желтой краской, он серьезно поговорил с ней:

— Слышь, нев… э-э… Аришка, я понял свой косяк. Не вожу же никого сюда, давай уже мириться. Я чёт подустал постоянно ждать от тебя каку-бяку. Да и джинсы жалко, писк, блин, моды же! Ну чё, мир?

Мелкая заноза ответила:

— Подумаю!

Макс только головой крутил и жаловался Ванюшке:

— Вань, ну чё ты такую мстительницу родил, нет бы девочку-ромашку? Вон, Сенька, нормальный мужик, не мстительный. А эта… — он оглянулся, — я уже всего боюсь, от каждого куста шарахаюсь!

Было дело, на проходящего вдоль густых зарослей сирени Макса вылилось ведро воды, когда он просто нагнул ветку с цветами понюхать. С пятнадцати лет все изменилось, Аришка из угловатой растрепы стала превращаться в изящную красивую девушку, Макс открыл рот в изумлении, увидев её после зимы:

— Ничё себе! Красотка какая у тебя, Вань, выросла, эх, где мои семнадцать лет?

А красотка, зашедшая за куст и подслушивающая, мстительно усмехнулась. И попадалась Максу в его приезды в Каменку, постоянно окруженная кавалерами. Ванюшка с Наташей опасались, что их отчаянная девчушка выскочит замуж, едва окончив школу. Все склонялись к этому, одна баб Таня усмехалась и говорила:

— Удивит она всех нас, ой удивит!

Ребенок закончил школу, поступил в институт, и все так же вокруг расцветшей Аришки хороводились табуны.

Макса же доставал батя:

— Женись, пора уже, сороковник на горизонте, я не вечный, дед ушел, с кем останешься?

— Да, бать, хочется же, как, вон, у Палыча или Горшкова. Жениться-то хоть ща, да не загорается чего-то внутри… — отнекивался Макс.