Ныряльщица

«Кто сказал, кто сказал… у тебя при виде него глаза становятся как у океанской ррики, а мозгов столько же, сколько у маруны. Все, пока, Зорг пришел».

Сообщения чата стираются раньше, чем я успеваю что-то ответить, хотя ответить мне есть что. В частности, «Ты влюбилась?!», и: «Все у меня с мозгами в порядке».

К’ярд к моим мозгам вообще никакого отношения не имеет!

Сердито завернувшись в плед, показываю галету язык и под шум волн за окнами вскоре проваливаюсь в сон.

Глава 26 Поединок

Вирна Мэйс

Во время большого перерыва я решила сходить в ресторан… то есть в столовую Кэйпдора. По моему скромному мнению, это все-таки был ресторан, и еда в нем стоила примерно столько же. Но сегодня у нас было еще три пары после обеда, поэтому я подумала (после того, как утренняя булка переварилась пару часов назад), что мне не стоит терпеть до вечера. Врач, которая давала рекомендации, посоветовала не голодать, про эти рекомендации я вспомнила, разумеется, уже в Кэйпдоре. Поэтому и подумала, что мое временное (или не очень) материальное состояние вполне позволяет себе один полноценный обед. И разумеется, я шла сюда совершенно не за тем, чтобы увидеть К’ярда. Которого все-таки увидела.

Он сидел один, за тем же самым столиком, за которым мы когда сидели вдвоем, спиной ко мне. Я поискала взглядом знакомые лица, и обнаружила, что Алетта вернулась в Академию и каким-то образом оказалось рядом с Роминой. Не просто за ее столиком, действительно рядом, на соседнем стуле. Дочь судьи вскинула голову, всем своим видом показывая, что она совершенно не гнушается совместного обеда с самой обычной девушкой.

— Видела Д’ерри? — донесся из-за моей спины голос.

В очереди было достаточно много народу, поэтому и двигалась она медленно, несмотря на то, что обслуживали студентов целых семь человек.

— Да, она такая классная! Хотела бы я с ней дружить…

— В окружение к Д’ерри так просто не попасть. Для этого нужно быть бедной-несчастной калей… в общем, девицей, которая пострадала от серьезной жизненной несправедливости.

— Ты слышала о том, что она сказала вчера?

— Что?

— Что раньше не задумывалась, как тяжело бывает людям из неблагополучных районов, и что история с этой, забыла, как ее… заставила ее серьезно пересмотреть свои взгляды на жизнь. Она считает, что людям и въерхам надо становиться ближе друг к другу, и что она хотела бы показать всем пример.

— Ого!

— Стой, а эта разве не с голубыми волосами?

— Э-э-э…

Я все-таки обернулась. Девушки-въерхи уставились на меня, я — на них.

— Эта, — сказала я, — с голубыми волосами.

Я могла бы еще многое добавить по поводу Ромины, но свои ошибки и уроки по этому поводу усвоила прочно.

— Малышка, давно ты тут стоишь? — поинтересовался подошедший въерх, легонько поцеловав девушку в губы.

Высоченный, валла полтора ростом, от него веяло серьезной силой.

— Уже минут пятнадцать, — пожаловалась она, прижимаясь к нему. А потом добавила, ткнув в меня пальцем: — Эта мне нахамила.

Что?!

— Серьезно? — Парень лениво на меня посмотрел. — Эта мелкая?

— Чар! Это же… — Ее лоб прочертили глубокие морщины, но поскольку мое имя она так и не вспомнила, ограничилась тем, что едва заметно кивнула на К’ярда.

Что?!

— А, подстилка К’ярда. — Его голос прозвучал достаточно громко, чтобы услышали все.

И повернулись к нам. То есть сначала к нам, потом — к Лайтнеру, который медленно обернулся и так же медленно поднялся. По столовой пронесся шепот-волнение, из очереди выпало несколько студентов, чтобы на меня посмотреть. Что касается К’ярда, он медленно приблизился к нам: руки в карманах, на лице — улыбка, ничего хорошего не предвещающая. Сама не представляю, когда я научилась их различать, но как только об этом подумала, услышала:

— Что, прости, ты сказал, Чарнс?

— Ты далеко сидел, Лайт, — усмехнулся тот. — Поэтому для тебя повторю. Я сказал то, о чем уже давно говорит весь Кэйпдор: что эта калейдоскопница — твоя подстилка.

Лайтнер перестал улыбаться, и это было гораздо хуже, чем та улыбка, которую я только что видела.

— Во-первых, — сказал он, — я тебе не Лайт. Во-вторых, повторять за теми, у кого нет мозгов — не лучший вариант. И в-третьих, я предупреждал, что тот, кто еще раз произнесет слово «калейдоскопник» или «калейдоскопница», будет иметь дело со мной.

Парень хмыкнул.

— Да ты крутой, К’ярд. Что ж ты такой крутой последние несколько занятий по силовым тренировкам отсиживаешься в раздевалке?

Зал ахнул.

Я замерла. Только сейчас поняла, что кажется, не дышала вовсе: с той самой минуты, как Лайтнер к нам подошел. Он даже на меня не взглянул, но сейчас мне хотелось схватить его за руку и утащить как можно дальше от этого идиота. Очевидно, что он его провоцировал, очевидно, что если Лайтнер пропускает силовые тренировки, значит, что-то не в порядке. Учитывая, в какой он ситуации оказался из-за меня.

— Отсиживаюсь, потому что надоело валять придурков вроде тебя по траве, — небрежно произнес К’ярд. — Скучно.