Ныряльщица за жемчугом

– Тоже мне, новость, – снисходительно произнес фотограф, – Ирка постоянно над собой эксперименты ставила! Каких только «колес» не пробовала, про травку с грибами вообще молчу. Ладно, парень, все. Некогда мне тут с тобой языком чесать. – И нажал на кнопку стеклоподъемника.

Полуянов не сомневался ни секунды. Размахнулся – и врезал по стеклу локтем. Комплектация у «мерса», к счастью, оказалась обычной, окно не бронированным. Осколки брызнули фонтаном.

Сейчас-то он из машины выйдет?

Но нет! Золотой с неожиданной прытью нажал на газ, да еще руль успел вывернуть, чтобы не влететь в Димину «Мазду». Но правые колеса «Мерседеса» съехали на обочину, забуксовали, и Полуянова эта пара секунд спасла. Успел в отчаянном прыжке броситься на капот. Неужели все равно поедет?!

Нет, сдрейфил толстяк. Резко затормозил. В ярости выскочил из «Мерседеса», заорал:

– Тебе что, жить надоело?

Дима постарался остаться спокойным:

– Георгий Васильевич, невежливо. Мы ведь с вами еще не договорили, а вы уехать хотите.

Мимо, на скорости под сто, промчался «Хаммер». Золотой попытался махнуть водителю, но тот или не заметил, или останавливаться не захотел. Плохо. Дорога не настолько пустынна, как кажется.

Полуянов не стал ждать, пока фотограф разразится новыми потоками брани, и несильно врезал толстяку в челюсть – тот сразу обмяк. Схватил его за шиворот и поволок прочь с трассы, в лес.

И хотя поблизости имелась усыпанная хвоей полянка – специально швырнул фотографа в лужу.

Черная жижа приняла неподъемную тушу, аппетитно чавкнула. Золотой застонал.

Полуянов вытащил из внутреннего кармана планшетник. Нашел нужное изображение, увеличил. И, едва фотограф распахнул мутные еще глаза, сунул гаджет ему в лицо:

– Узнаешь?

Золотой отпрянул.

Дима снова врезал ему под подбородок, на сей раз совсем не сильно:

– Я задал тебе вопрос!

Золотой взглянул затравленно, залепетал:

– Ну, кто ж его не знает…

– Фамилию мне скажи!

– Ну, этот, как его, полномочный, представительный, с-сенатор…

– Ответ неверный, – поморщился Дима. – Для тебя он уж точно не просто сенатор.

И предъявил жиртресту следующее изображение: тот же мужчина, на сей раз в венецианской маске, но обнаженный по пояс. На яхте, в спущенных штанах, с перекошенным в экстазе лицом.

– Что это? Что за гадость? Убери! Я… я не понимаю, зачем ты мне это показываешь… – тоненько, по-женски заблеял фотограф.

– Все, Золотой, прекрати концерт! У меня есть полная запись. Полная, понимаешь. А начинается она с того, как на пристань приезжает некий «Мерседес». Ты, правда, решил в шпионов поиграть. Номер заклеил стикером дешевеньким, в Интернете, наверное, купил. Но не верь рекламе. Не скрывают ничего эти наклеечки. Вот, посмотри. Здесь твой номер. Именно твой. Ошибки быть не может.

И предъявил следующую фотографию.

– Да и лица можно разглядеть. Посмотри сам. За рулем – ты. Справа – сенатор.

– Фальшивка, – продолжал упорствовать фотограф.

Но Полуянов спокойно продолжал блефовать:

– И пристань я нашел, откуда ваша яхта отправлялась. Сторож, врать не буду, не колется. Но зато лесник обнаружился. Он и номер вспомнил, и тебя узнал. И рассказал, что ты все лето сюда людей возил. Примерно раз в месяц. А где-то за полчаса до тебя приезжала еще одна машина. За рулем – молодой парень, пассажиркой – женщина. Мулатка.

Фотограф молчал.

– Что теперь делать-то будешь, Золотой? – сочувственно проговорил Дима. – Юрий Черкашин мертв. Изабель – вышла из строя. Накрылся твой бизнес? Или у тебя другие исполнители есть?

Фотограф, лежавший в черной луже, являл собой прежалкое зрелище, но сдаваться не собирался.

– Я ничего тебе не скажу, – сурово и твердо произнес он.

– И зря, Георгий Васильевич, очень зря. Вы ведь поняли уже, что я – не полицейский, я – журналюга, жареные факты люблю. Ох и заработаю на этом видео! Вам оно, конечно, может, и ничего, только на улучшение имиджа, а вот сенатор наш, богатый, влиятельный защитник сирых, убогих, уж точно вам этого не простит. Вы, возможно, не знаете, но в наших кругах хорошо известно, – понизил голос до интимного шепота Полуянов, – человечек этот непотопляемый много скандалов пережил, переживет и этот. А вот вы точно будете валяться в лесу, в такой же луже – только с дыркой в башке.

– Ай, не говори ерунды, – фыркнул Золотой. – Чего мы такого страшного в конце концов делали? Обычная забава. В Таиланде сплошь и рядом подобное устраивают, всего-то за пятьсот долларов. Отцы в паре с дочерьми работают, сестры – с братьями. Что только не придумают мужики, чтобы хоть как-то свою половую жизнь разнообразить.

– Угу, – хмыкнул Полуянов. – Только больше половины несчастных девушек откачать после такой забавы не удается. И они умирают.

– Ну, Изабель это не грозило, – заверил фотограф. – Она тренированная, легкие развиты прекрасно, специально ее выбирали – можно сказать, по конкурсу. И работать согласилась добровольно. Никто ее на аркане не тянул!

– Ну конечно, – кивнул Дима. – А наш сенатор – прекрасный семьянин и отец. И вообще защитник детей.

– Слушай, чего ты хочешь? Денег?