Читаем o 06ca6b79ce8660b5 полностью

зыгравшейся на Принц-регент-штрассе. Это случилось после бурной перепалки Гели с дядей.

О чем они спорили, никто впоследствии так и не узнал. Девочка она была экзальтированная и

под влиянием ссоры вполне могла пойти на крайний шаг. Ссоры, не менее бурные, случались

и раньше, но все они благополучно кончались сентиментальным примирением.

Муссировались слухи, что Гитлер застал племянницу в момент интимной близости с личным

шофером Эмилем Морисом: беседы за роялем наскучили ей, и она решила пофлиртовать, пока

дядя делал большую политику. Но это маловероятно: те, кто навредил фюреру, и даже те, кто

просто числился в потенциальных врагах, безжалостно уничтожались им. Что касается

Мориса, он долго еще возил бесценного босса и пользовался его особой благосклонностью.

Именно ему принадлежит одно из самых ярких свидетельств о восторженном преклонении

женщин перед фюрером. «15—16-летние девушки, — вспоминает шофер, — рискуя жизнью,

бросались под колеса автомобиля, чтобы удостоиться прикосновения сверхчеловека.

Ежедневно он получал тысячи писем от женщин, которые хотели иметь от него ребенка».

Причину самоубийства девушки следует искать в исключительном характере сексуальных

взаимоотношений партнеров. Английский историк Десмонд Сьюард утверждает, что

отношения эти, если не брать в расчет кровосмесительного аспекта, могли быть вполне

нормальными, разумеется, принимая в расчет небольшое расстройство половых функций

фюрера.

Отсутствие глубоких человеческих привязанностей у Гитлера работало на него в

политическом плане: он воспринимал людей лишь как фигуры, которыми можно играть.

Никто не мог преодолеть ту зону, ко-

89

торой он отделил себя от других, люди из ближайшего окружения были удалены всего

лишь на меньшую дистанцию, чем посторонние. Характерно, что самые сильные чувства

он испытывал к некоторым покойным. В личных покоях его резиденции в Оберзальц-

берге висел портрет матери и умершего в 1936 году водителя Юлиуса Шрека, портрета

отца не было, и Гели Раубаль была ему после смерти также явно ближе, чем при жизни.

«В известном отношении Гитлер просто не человек, он недостижим, до него не дотя-

нешься», — отмечала Магда Геббельс уже в начале тридцатых годов. Находясь на

вершине власти в центре внимания миллионов, он сохранял в себе нечто от того

бесследно исчезнувшего молодого человека венского или мюнхенского периода,

обстоятельства жизни которого были неизвестны даже ближайшим родственникам.

Альберт Шпеер, в ком он временами, не без сентиментальных чувств, видел воплощение

своей юношеской мечты о блестящей и изящной жизни буржуа, заявил на Нюрнбергском

процессе: «Если бы у Гитлера вообще были друзья, то я наверняка был бы одним из них».

Но и он не преодолел барьера, отделявшего Гитлера от других, и, несмотря на столь

многие дни и ночи, проведенные вместе за разработкой планов и совместными

грандиозными мечтами, он никогда не был для фюрера кем-то большим, чем

исполнителем, которому отдавалось предпочтение перед другими. Хотя Гитлер и называл

его, воздавая необыкновенную честь, «гением», он оказывал ему доверие только в рамках

деловых вопросов. Оно отсутствовало и в отношениях интимных, не было его и в связи с

Евой Браун: в отличие от Гели Раубаль, она была лишь его любовницей, со всеми

страхами, играми в прятки и унижениями, с которыми связано это положение. Она сама

рассказывала, как она сидела три часа рядом с Гитлером во время ужина в мюн-

90

хенском отеле «Четыре времени года», а он ей не разрешал говорить с ним, только

незадолго до ухода он сунул ей «конверт с деньгами».

Итак, как все же развивались отношения дяди и племянницы? После очередных выборов

Гитлер вернулся в Берхтесгаден, источник своего вдохновения. Наконец он имел

собственный дом в горной местности Оберзальцберг. Это был обычный деревенский дом

в баварском стиле, окруженный деревьями, с валунами на крыше, чтобы в бурю ее не

сдуло. Ему повезло в том, что хозяйка, вдова промышленника, была членом партии и

сдала дом фюреру в аренду всего лишь за сто марок в месяц. Гитлер сразу же сообщил эту

новость сводной сестре Ангеле, живущей в Вене, и попросил ее взять на себя обязанности

хозяйки дома. Ангела приехала с двумя дочерьми — Фридль и Ангелой Марией, которую

домашние звали Гели. К этой живой девушке со светло-русыми волосами окружение

Гитлера относилось по-разному. Ильза Прель, жена Гесса, вспоминала впоследствии: «Не

то чтобы она была очень красивой, но в ней было то самое знаменитое венское

очарование». Ганфштенг-лю, наоборот, она не нравилась. Он считал Гели «пустоголовой

бабенкой с грубыми повадками служанки, без мозгов и характера», хотя Хелен и не со-

глашалась с ним, называя Гели «приятной, довольно серьезной девушкой», совсем не

кокетливой. А фотограф Хоффман охарактеризовал ее как «прелестную молодую

женщину, которая своими беззаботными и естественными манерами очаровывала всех». С

другой стороны, дочь Хоффмана Генриетта считала племянницу фюрера «неотесанной,

вызывающей и немного сварливой». В то же время Генриетта была убеждена, что

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже