o 0a115616b968c99b

времен норманнов стоит, - подумал он, глядя на огромное, мощное, с пышной листвой

дерево.

-Осенью, - сказала Тео своей кукле, - я буду собирать тут желуди. Дедушка, а Куэрво будет

есть желуди? – спросила она.

-Должен, - улыбнулся Виллем и погладил ее по голове. Могилы были ухоженными, он

наклонился и смахнул травинку с простого серого камня. «Питер Кроу, - прочел он. «Я есмь

воскресение и жизнь». «Леди Мэри Кроу. Всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет

вовек».

-А ты их знал? – спросила Тео, дергая деда за руку, указывая на могилы.

-Леди Мэри – нет, - тихо ответил Виллем, - а дедушку Питера – да. Он был очень смелым

человеком, милая Тео.

-Как мой дедушка Майкл, и как мой папа, - гордо сказала девочка. Она подошла к красивому

кресту белого мрамора. «Тео Вулф, возлюбленная жена Майкла, мать Дэниела, Марты,

Беллы и Стивена, - адмирал наклонился и погладил крест.

-Здравствуй, бабушка Тео, - звонко сказала девочка. «У меня новая кукла!» Она повертела

куклу, - в искусно сшитом, атласном кимоно перед могилой, и, подняв каштановые глаза,

повернула голову.

Второй крест, - поменьше, тоже белого мрамора, - стоял рядом. «Юджиния Вулф,

возлюбленная жена Дэниела, мать Тео, - Виллем глубоко, болезненно вздохнул. « Бог есть

любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге», - было высечено на кресте.

-Мама, - тихо сказала Тео, попросившись к нему на руки, положив белокурую голову на

плечо. «Мама с ангелами».

-Да, моя милая, - Виллем чуть покачал внучку. Она зевнула, и, прижав к себе куклу, закрыв

глаза, - прикорнула у него на руках.

Виллем подошел к ограде кладбища и взглянул на серебристую ленту Темзы. «Господи, -

горько подумал он, - какой молодой умерла. И быстро так, - на Рождество слегла, как раз

когда корабли Ньюпорта уходили, а на Пасху и не стало ее. Совсем исхудала, кровью

кашляла, а потом просто – взяла Марту за руку и прошептала: «Пора мне, бабушка. За Тео

присмотрите. И Дэниелу..., - вытянулась и затихла. И все. Господи, - он осторожно, нежно

поцеловав мягкую щечку девочки, - хоть бы ее отец вернулся. Хоть бы все вернулись, прошу

Тебя».

Он еще немного постоял, слушая пение жаворонка, а потом, устроив девочку удобнее, -

пошел обратно к усадьбе.

Корабль медленно поднимался вверх по Темзе. Марфа стояла, закутавшись в шаль, смотря

на играющий золотом закат.

-Да они, наверное, и вернулись уже, - раздался сзади мягкий, мужской голос. Джованни

осторожно коснулся плеча женщины. «Не переживай так».

-Это мои дети, - сухо ответила Марфа, покрутив на пальце кольцо с большим изумрудом.

«Сам знаешь – я не могла не поехать в Нижние Земли, и все равно…, - женщина вздохнула

и, облокотившись о борт, посмотрела на бесконечную, болотистую равнину. На реке было

еще оживленно, маленькие лодки, с привешенными фонарями, сновали между берегами, с

кораблей доносились крики лоцманов.

-Испания признала независимость Голландии, - напомнил ей Джованни. «Этого много стоит,

дорогая моя».

Марфа поправила бронзовую, без единого седого волоса прядь, выбивающуюся из-под

большого, бархатного, украшенного перьями берета, и желчно заметила: «Золотой цепи,

которую мне подарил штатгальтер, да. Пусть ее повесят мне на могилу».

-Ты нас всех переживешь, - рассмеялся Джованни, и задумчиво глядя на вечернее небо,

добавил: «А у меня на могиле пусть напишут: «Почти святой», не забудь.

-Таким, как мы, все равно других орденов не видать, еще хорошо, что под своим именем

похоронят, - рассмеялась Марфа. «Как газета?», - она кивнула на свернутые в трубку листы,

что торчали из кармана Джованни.

- Avisa Relation oder Zeitung – Джованни потер короткую, с проседью бороду. «Неплохо,

только новости устаревают, она раз в два месяца, что ли, выходит. Была бы такая в Англии,

кстати, - он рассмеялся, - я бы с удовольствием для них писал, все – таки в моем ордене

ценили хороший слог.

-Ваш – он поморщился и с трудом сказал, - Шуйский, - проигрывает полякам, как сообщают.

Марфа дернула уголком рта. «И все равно ведь, - мрачно сказала женщина, - Теодор сюда

не вернется. Он мне еще тогда, с Джоном, письмо прислал, мол, пока на престоле не будет

законного царя – он из Москвы никуда не уедет. А тут, сам видишь, Шуйский еле на троне

держится. Да и Лиза пропала, с дочкой их».

Джованни вдруг улыбнулся. «Я сейчас вспомнил, как мы, с мужем твоим, из Италии в Лондон

ехали, Лизе тогда годик был. Мы с ней в Париже пошли на ярмарку, балаган смотреть, ей

очень понравилось. Сидела у меня на руках и в ладоши хлопала. И они - тоже найдутся, не

волнуйся, - мужчина нагнулся и поцеловал Марфу в высокий, пахнущий жасмином лоб.

Она только вздохнула и попросила: «Ты тогда спустись, разбуди молодоженов, а то они как

после обеда в каюту ушли, - так и не видно их. Была бы тут Констанца…- Марфа улыбнулась

и не закончила.

-Была бы тут Констанца, - рассмеялся Джованни, - она бы всех уже подняла и погнала нас

рассматривать звездное небо в эти ее особые стекла. Она, кстати, сменила гнев на милость,

писала синьору Галилею. А что она в Париже будет делать? – поинтересовался мужчина.

-Ну, - Марфа чуть зевнула, не раскрывая рта, - зять мой и Джон там встречаются, по делам,