Читаем o 41e50fe5342ba7bb полностью

бесфигурный, или натюрморт, или стихи на чистой эмоции.

Портрет иногда как сюжет, иногда как натюрморт. У Репина

все портреты сюжетны, а сюжетные картины строятся вокруг

портретов.

Смена форм литературных, по Тынянову: «Новая труба гласно, а старая согласно»

(Поел. Симони). М. Дмитриев объяснял спор классиков с

романтиками так: романтики говорят: «да первоет портной у

кого учился?», классики отвечают: «а первоет портной, может, хуже моего шил». У Симони же об эпигонстве: «Не люби

потаковщика, люби встрешника».

Смысл В. Марков: Мандельштамом или Маяковским можно наслаждаться, не понимая, а Хлебников для наслаждения требует понимания.

Синекдоха В «Пироскафе» Баратынского все ощущают стилистическую

кульминацию на «в час, когда руки марсельских матросов под-

няли якорь». Ю. Щ. сказал: якорь — символ, и синекдоха —

прием символизации: нам как бы предлагают картинку-эмблему

с якорем и протянутыми к нему руками без плеч. Тот же троп, что и «не ступала нога человека», а смотрится по-другому.

Синтаксис поэтический. «Заря смотрела долгим взглядом, ее кровавый луч не

гас, но Петербург стал Петроградом в незабываемый тот час»

— Маяковский издевался, предлагая подставить в эти стихи

Городецкого вместо «но» — «а» или «и», и ничего не

изменится. А если перевести этот сочинительный синтаксис в

подчинительный, то получится логика стихов Бродского.

332


З А П И С И И В Ы П И С К И

Die, die, die, die die Buchstaben zahlen, fur Narren halten, haben Recht: Стиховедение

синтаксическая конструкция, приписываемая Шопенгауэру.

Числ содержательница счета,

Сосференного в твердь сию, О

Стиховедение

Истинна! о голос Света! Тебя,

бессмертная, пою, итд

(Державин, «Истина», 1810)


Стихи С. Браувер в статье для И АН ОЛЯ цитирует в две строчки «Не

приведи Бог видеть русский бунт, / Бессмысленный и беспо-

щадный», явно считая это 5- и 3-стопным ямбом.

Социалистичес- тоже мог быть и придворным и просветительским; просве- кий

классицизм тительский он — у Брехта.

Социализм У Кампанеллы в Городе Солнца будут менять белье не реже раза

в месяц. См. ПРОСВЕЩЕНИЕ.

Советский режим обвиняют в двуличии («абсурде»). Он двуличен не более, чем всякий другой, предписывающий разные мысли и

поступки в разных обстоятельствах. Когда в самом христи-

анском обществе на время войны отменяется заповедь «не

убий», а на время мира «не лихоимствуй», это то же самое.

Стенгазета На филологическом факультете МГУ стенгазета называлась

«Комсомолия», по Безыменскому, а сатирический отдел в

ней — «Филологические были», по Андрею Белому. Не знаю,помнил ли кто об этом. Когда началась оттепель, газета

закипела и стала разрастаться. Это была ватманная по-

лоса на стене напротив крашеного гардероба, шагов пять в

длину; сперва она вытянулась и загнулась за угол, затянув

от одевающихся настенное зеркало; потом продолжение

ее повисло в буром коридоре, шагов на двадцать с

перерывами для дверей аудиторий; и наконец наступил

день, когда продолжение продолжения перекинулось в

другое здание старого университета на всю ширь

балюстрадной стены против Коммунистической

аудитории, не знаю уж, на сколько шагов. Это был предел,потом пошло обратное сокращение. Из содержания этих

царь-номеров не запомнилось решительно ничего. Я

рассказал об этом Осповату, он откликнулся «Когда меня в

первый раз арестовали — помогали Буковскому за

обнародование дала Синявского, — то отвезли на Вар-

сонофьевский, не били, не пугали. Трехэтажный дом, но как

вызвали, то повели вниз: первый подземный этаж, третий, 333


З А П И С И и в ы пи с к и

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых харьковчан
100 знаменитых харьковчан

Дмитрий Багалей и Александр Ахиезер, Николай Барабашов и Василий Каразин, Клавдия Шульженко и Ирина Бугримова, Людмила Гурченко и Любовь Малая, Владимир Крайнев и Антон Макаренко… Что объединяет этих людей — столь разных по роду деятельности, живущих в разные годы и в разных городах? Один факт — они так или иначе связаны с Харьковом.Выстраивать героев этой книги по принципу «кто знаменитее» — просто абсурдно. Главное — они любили и любят свой город и прославили его своими делами. Надеемся, что эти сто биографий помогут читателю почувствовать ритм жизни этого города, узнать больше о его истории, просто понять его. Тем более что в книгу вошли и очерки о харьковчанах, имена которых сейчас на слуху у всех горожан, — об Арсене Авакове, Владимире Шумилкине, Александре Фельдмане. Эти люди создают сегодняшнюю историю Харькова.Как знать, возможно, прочитав эту книгу, кто-то испытает чувство гордости за своих знаменитых земляков и посмотрит на Харьков другими глазами.

Владислав Леонидович Карнацевич

Словари и Энциклопедии / Неотсортированное / Энциклопедии