o 4325376bba38313e

Короче, товарищи ученые требуют - подробного описания всего что у нас есть, и

оформления по полной, как изобретений, для последующего внедрения, война

ведь, все для фронта, все для победы! Ой, мама дорогая, ведь когда "Воронеж" в

док встанет, они нас буквально по винтику разберут, чтобы все рассмотреть, как

обратно собирать будут?

В общем, скучать точно не придется!

А свои адмиральские звезды и шевроны - нет еще погон здесь, лишь знаки на

рукаве - я так пока и не отметил. Некогда было.

Хотя придется, форму в порядок привести. Поскольку Кириллов намекнул, что

по итогам последнего деяния (а ведь восемь штук только на наш счет - два

крейсера, три эсминца, три транспорта - это даже для здешних подводных асов, вроде Видяева, Щедрина, Котельникова, Маринеско, Матиясевича, за год было бы

очень неплохо!), снова ожидается награждение. И надлежит при том быть - в

положенном виде. Товарищ Сталин указ подписал - извольте соответствовать, товарищ контр-адмирал!

Сколько помню, адмиралы в должности командиров кораблей бывали, только в

случаях особых. В эту войну Саныч вспомнил один лишь эпизод - когда в сорок

четвертом на Балтфлоте, линкором "Октябрьская Революция" командовал контр-

адмирал Москаленко. Ну и в нашем времени, в этом чине иногда пребывали

командиры "Акул". Еще один знак уважения к "Воронежу" - мелочь, а приятно.

А главное самое, день сейчас какой? Восемнадцатое ноября.

И что завтра под Сталинградом начнется?

"Сталинград приобрел над нами какую-то колдовскую власть. Всем нам

казалось, совершенно искренне, еще один натиск, еще один последний батальон - и

этот проклятый город падет, а вместе с ним будет закончена война. Эта ничем

не подкрепленная вера однако в те дни владела и мной, и всеми офицерами моего

штаба. Все бросалось в город, на острие удара, туда шли все пополнения, люди и

техника. Иметь резервы казалось излишним, когда наступил "момент истины",место решающего сражении было очевидно, и все должно быть кинуто на весы.

Нам казалось, что русские думают так же. И все силы, которые они могут

найти - здесь. И все сильнее возникал соблазн, найти "последний, все решающий

батальон", сняв части с флангов, передав фронт румынским и итальянским

союзникам. Причем мы знали об их низких боевых качествах - настолько, что

самые первые панические сообщения от 3-й румынской армии о русском прорыве

были приняты за неуспешные для них бои, но все же местного значения,наподобие уже бывших на том же участке в середине октября.

Но даже на самом острие битвы, куда мы бросали все, в последние недели перед

катастрофой мы все чаще терпели достаточно болезненные, а главное

необъяснимые неудачи, пусть пока местного значения. И не один я - но и никто из

нас не пожелал увидеть в этом знак.

Кого боги хотят покарать - первым делом, лишают разума.

Русские слишком быстро для нас научились воевать."

Паулюс, "Солдаты, которые проиграли". Альт-история.

Ночь на 19 ноября 1942. Москва, Кремль.

-Ну что ж, Борис Михайлович, мы сделали все, что могли? Теперь - лишь ждать.

-Все, товарищ Сталин. Поставили цели, детально ознакомили с обстановкой, , обеспечили всем необходимым, вывели на исходные позиции.

-Получилось тогда - получится и сейчас. А ведь это было самым главным, что

сообщили нам наши потомки - что у нас получится. Ведь тогда наш оптимизм был

в известной мере ошибкой. Мы исходили во всех расчетах, что у Паулюса

максимум девяносто тысяч, а не триста тридцать. Решились бы мы начать - зная

правду?

-Зато сейчас у него там, все пятьсот. А мы считаем это благоприятным

обстоятельством. Чем больше туда загонят - тем больше там и останется. Наша