o 690f386c6285b1ad

Я минут пятнадцать сидел на том стульчике, рядом с постелью больного и не знал, как

поступить. Смотрел на его старческое лицо, размышлял. Хорошее лицо, чёткие линии, высокий

лоб, узкие губы, морщин не так уж и много, он был скорее сильно пожилым, чем старым. Немного

напоминал римские профили на древних рельефах. Этакий Цезарь, только лицо заточено не под

шлем военачальника. У тех, кто военному делу посвящал жизнь, лица другие и на них нередки

специфические шрамы. На физиономии моего нового друга оставила свои печати в основном

напряжённая работа интеллекта. Но не только. Пока я сидел в палате, изучая больного и

окружающие его аппараты, времени, чтоб детально рассмотреть его портрет было предостаточно.

Сеточки морщин вокруг глаз, слегка приподнятые уголки губ, морщинки вокруг них – он часто

улыбался и явно отличался жизнерадостным характером. Такое редко встретишь у людей моей

профессии, и никогда на их лицах не будет только этих знаков. Будут и другие – шрамы, которые

так сильно прожгли душу, что выступили даже на коже…

В какой-то момент лицезреть спящего больного мне надоело. Что он живой я уже установил –

грудь равномерно вздымалась и опускалась, будить его я как-то не решался. В конце концов, я

подумал так: шепну что-нибудь тихонько, что бы не перепугался, проснётся – пообщаемся. Нет,

просто оставлю сумки и уйду.

Я наклонился практически к самому уху старика и вот тут впервые познакомился с его

оригинальным характером.

Влад, вдруг широко открыл глаза, сильно выпучив их, резко вывернул голову и звонко сказал:

-Гав!!!

Инстинктивно отскочив назад, я врезался в стул и потерял равновесие. В результате кулем

рухнул на пол. От удивления даже сгруппироваться путем не успел, просто рухнул всей своей

тушей об пол. Кое-как подавив стон, сел и тупо вытаращился на больного, сейчас корчившегося от

душившего его хохота. Смеялся он минут пять не меньше. Я всё это время сидел на полу с

открытым ртом, физически и морально деморализованный. Такого поведения от пожилого

приличного человека ожидать сложно. Его неадекватность застала меня врасплох, да к тому же

обстановка палаты и верещания эскулапа о тяжёлом состоянии больного – всё это как-то не

вязалось с тем, что я видел перед собой. Разум впал в прочный ступор.

Отсмеявшись старик наклонился и легко поднял к себе обе мои совсем не лёгкие сумки. С

интересом сунул нос в обе, вынул из одной банан и с удовольствием принялся его уплетать.

-Шпасиба. – Сказал он, указывая на стул обгрызенным бананом. – Ты присашивайся.

Подняв стул в положение прописанное ему изготовителем, я сел. Рот закрыл, а вот с глазами

ничего поделать не мог, что заставляло старика похохатывать в процессе жестокой расправы над

бананом. Я честно не мог поверить тому, что вижу.

-Ты хто? – Спросил Влад, дожёвывая остатки заморского фрукта. Получив ответ и сбивчивый

рассказ об обстоятельствах нашего с ним знакомства, он вытер правую руку о простынь и

протянул мне. – Владислав Климов. Профессор и не гаснущее светило научной мысли.

Единственный в своём роде, уникальный разум тысячелетия.

Я тогда только кивнул. Старик с юмором оказался, с чудаковатым, но юмором…, а ведь не

шутка. Как ни крути, а профессор, собственную характеристику, в общем-то, даже преуменьшил в

27

значении. Я лично уверен – таких учёных у человечества не будет больше никогда. Как человек –

такие просто редкость.

Представившись, он выкинул кожуру в окно, ничуть не озаботившись тем, что оно на тот

момент было закрыто, и взялся за отлично прожаренные куриные ножки (понимаю, нельзя такие

продукты тащить больным, но лично я находясь в таких пенатах, помирал, так хотелось жареного

мяса, а птица вроде тоже мясо, но легко усваиваемое организмом, так что я решил, ничего

страшного и принёс). Пока он поглощал этот гостинец, моя память зашевелилась и выдала кое-что

по фамилии Климов. Информации было немного, но рот у меня обратно открылся. Я уже слышал

это имя – действительно известная личность. Дока во всех существующих областях физики,

включая квантовую. Создатель нескольких революционных теорий. С большой научной сцены он

исчез много лет назад, но прошлых его заслуг на этом поприще с лихом хватило бы на целое стадо

учёных. Больше ничего вспомнить о нём я не смог, но и этого хватило. Учёного такого типа

обычно легко опознать – замкнут, опрятен, дистрофичен, горд, хорошо воспитан. Климов не

соответствовал этим параметрам. Вообще никак не соответствовал. Но что там…, я тогда ещё

мало знал о нём. Влад оказался настолько уникален, что подобных ему людей, не учёных – просто

людей, я не встречал за все прожитые века.

Вот он бы точно сказал мне, что произойдёт с контейнером, при закрытии пространственного

разрыва, вызванного выходом из гиперпрыжка. Увы…, умер Влад, давным-давно умер.