o a3f5f3fb25c31a8f

Неспокойно живется Маннергейму и коменданту. Усиливают охрану. Протягивают еще один ряд

проволоки на железобетонных столбах. Ночью между проволочными рядами пускают свирепых

собак. Устраивают дополнительную проверку интернированных.

В лагере появляется свой поэт. Это радист Жора Филиппов. Он пишет патриотические, полные

веры в будущее и нашу победу стихи и песни. К ним подбирают музыку. Когда бывает очень

горько и заедает тоска по дому, мы тихонько напеваем его песни, и становится легче… Кто из

интернированных моряков не помнит этих песен: «Караван», «Давай закурим», «Катюша»,

«Пароход»! Услышишь какую-нибудь из них, и вспомнится все дорогое, что так безжалостно

отняли у тебя гитлеровцы…

И крепко с причалом связал пароход

Конец проржавевший стальной.

Он снова встречает в плену Новый год.

Запущенный, ржавый, больной.

Когда же двенадцать ударов звучит

И сделан из кружки глоток,

На судне заржавленный брашпиль стучит

И слышится хриплый гудок….

Любили мы и другую песню — «Давай закурим». Она начиналась словами:

Почему, мой друг, ты так нахмурен,

Светится печаль в глазах твоих?

Доставай кисет, давай закурим

Папиросу дружбы на двоих…

Жора Филиппов писал не только песни. По поручению партийного бюро он составлял злые

антифашистские раешники, призывающие советских людей, военнопленных и

репатриированных, к борьбе. Вот кусочек текста такого раешника, обращенного к солдату РОА:

«Кто давно изменил чести знамени красного и не хочет искать себе выхода ясного, кто сменил

интересы народа и Родины на кулек недозрелой фашистской смородины, кто немецкою пулей в

брата прицелился, кто священную клятву нарушить осмелился, если в немца он штык свой

вонзать собирается, так скажите, чего ж он сейчас дожидается?»

Раешники подписывались псевдонимом «Ермил». Ермила знали за стенами замка, с

нетерпением ждали от него вестей. С бумагой в лагере было плохо, и писалось все на

рекламных листках. Их крали и приносили работающие на фабрике металлоизделий. Желтый

листок, на одной стороне кот в сапогах с кастрюлькой в лапах, другая сторона чистая. На ней и

писали. Специальные доверенные переписчики размножали эти листовки, а Маркин,

работавший грузчиком на лагерной автомашине, с большим риском развозил их по окрестным

лагерям военнопленных и репатриированных в Швабах, Нюрнберг и Вайсенбург. Содержание

листовок согласовывалось с Устиновым, которому бюро поручило связь с внешним миром.

Вообще что-нибудь вынести или принести в замок было делом чрезвычайно трудным. Унтера

при выходе из ворот или возвращении в лагерь устраивали обыск. Но моряки оказались хитрее.

Они применяли самые совершенные методы контрабанды. Куда только не прятали

запрещенное! Вплоть до банок с двойным дном, в которых носили баланду. Так проникли к нам

ножички, пилочки, напильники, украденные в мастерских. Этим же путем уходили из лагеря

пачки патриотических листовок. На воле, в городишке Вайсенбург, появляются друзья немцы, с

которыми коммунисты устанавливают связь. Как-то матрос Вакульчук принес из Вайсенбурга

такие новости:

— Сегодня водили на фабрику к Ансельму. У него русские военнопленные работают. Пока наш

фриц ходил к хозяину пить свой шнапс, мы покалякали. Говорят, что приехали к ним эти — ну

как их там? — из армии Власова. Не то РУА, не то РОА. Всех военнопленных вербуют в эту

армию. Форму немецкую дают, паек немецкого солдата, а кто не хочет, того в лагеря смерти…

— Ну и как, идут?

— Некоторые идут. Все равно, говорят, Германия победит Советский Союз. Красной Армии нет,

чего уж тут…

— А ты что?

— Я-то? Сказал, что они дураки, если верят гитлеровцам. Все липа. И Красная Армия есть, и

победы фрицевские уже кончились.

— Это ты правильно. А они что?

— Где доказательства, спрашивают. Сомневаются, одним словом.

— Вы часто к Ансельму ходите? — спрашивает матроса Шилин.

— Теперь туда каждый день будут водить.

— Так вот, передай военнопленным, что будут доказательства. Пусть подождут идти в армию

предателей. Понял? Пошлем с тобой бумажку… Сумеешь пронести и отдать?

— Конечно, — кивает головой Вакульчук. — Не такое выносили.

На следующий день на тонкой бумаге военнопленным посылается обзор военных действий за

последнюю неделю, собранный по крохам из разных источников, и призыв верить в нашу

победу. Завязывается переписка.

Но не хватает фактов правдивой информации, которую можно было бы передать этим людям.

Конспиративно во время прогулки собирается бюро. Решают, что необходим свой

радиоприемник. И снова многие интернированные получают задания.

Начинается подбор деталей. Моряки, работающие в городе, срезают провода, вынимают лампы

из приемников, тащат материалы для изготовления конденсаторов, одним словом несут все, что

может пригодиться. Коле Тульскому и Леве Березкину где-то на чердаке, — они убирали там

мусор, — удается в груде хлама отыскать старый радиоприемник. Они разбирают его на части и