o a3f5f3fb25c31a8f

Наш повар Федя Петухов видел из окна кухни, как один из военнопленных во время прогулки

что-то положил под дерево и сделал ему знак рукой. Федя рассказал об этом Свирину. Как

только на двор выпустили моряков, Виктор сел под дерево и нашел там кисет, а в нем записку. В

ней было написано: «Если есть, дайте немного табаку. Кисет положите на прежнее место». Так

началась тайная связь с военнопленными. Скоро мы узнали, что среди них есть несколько

генералов и полковников.

В одной из последующих записок они сообщали: «Много больных, истощенных, голодаем…» И

снова собирается тройка. На следующий день во все камеры передается призыв: «Товарищи!

Надо помочь офицерам. Кто чем может. Их положение еще хуже нашего. Они не имеют никакой

связи с внешним миром. Мы должны помочь…»

И вот начинается поистине благородное дело. Моряки продают свои вещи в городе, мастерская

Хельма почти что работает на военнопленных, некоторые меняют на хлеб у солдат свои часы,

отдают пайковую картошку, хотя сами голодают. Но мало собрать продукты, надо их незаметно

передать офицерам. А это при непрекращающейся слежке далеко не просто. Но когда очень

хочешь, то можешь. Находят выход и из этого положения.

В дворовой нише помещалась большая деревянная уборная. Вот ее-то и избрали наши связные,

как наиболее удобное место для передачи продуктов. Специальный мешок с кусочками хлеба и

картошкой подвешивался на крючке с внутренней стороны «очка», оттуда его брали офицеры во

время своих прогулок. Для того чтобы они знали, что мешок подвешен, связные давали сигнал:

вывешивали во дворе тельняшку, штаны или рубаху — вроде бы для просушки.

Немцы начинают догадываться, что связь между двумя половинами лагеря существует. Много

часов провел хитрый Вейфель на стене с полевым биноклем: наблюдал за тем, что делается на

плацу во время прогулок моряков, а потом офицеров. Ничего не высмотрел. Тогда, верные себе,

гитлеровцы применяют испытанный метод — провокацию. Через своих, информаторов они

распускают на половине моряков слух: «Большую часть собранных продуктов съедают сами

сборщики. Офицерам попадают крохи…»

И хотя люди были голодны и все связанное с продуктами воспринималось болезненно, никто не

поверил этой гнусности, никто не усомнился в том, что все организовано правильно. Этот

случай еще раз показал сплоченность моряков.

Лагерь выходил из-под контроля комендатуры. Немцы всполошились. Надо было принимать

меры. И Маннергейм обратился к нам с речью:

— Мы прекрасно осведомлены о том, что вы помогаете больным на той стороне лагеря. Это

понятно и похвально. Но мы не можем допустить, чтобы помощь шла помимо нас,

бесконтрольно. Я предлагаю легальный и поэтому более верный путь. Вы будете отдавать свои

пожертвования унтерам, а они передавать их военнопленным. В противном случае мы найдем

методы для прекращения этой связи.

Моряки посоветовались и решили попробовать. Пусть часть наших сборов идет и легальным

путем. Сделали первый сбор продуктов, и Вейфель на глазах у интернированных понес их на

половину военнопленных. Но через несколько дней пришло сообщение: «Не посылайте больше

ничего с унтерами. Продукты и табак они передают своим информаторам, которые у нас есть».

Все стало понятно, и легальный путь прекратил свое существование. Но зато нелегальный

значительно расширился. И опять благодаря этим неугомонным ребятам — Свирину,

Шулепникову, Гудимову, Бегетову, Шанько и еще некоторым, работавшим с «танкером»

«Заткнинос».

«Танкером» называли огромную бочку на четырех колесах, в которую сливали нечистоты из

уборных. Обычно эту работу выполняли штрафники или свободные от своих обязанностей

арбайтдинсты. «Танкер» с впряженными в него людьми подъезжал к уборной, его заполняли

черпаком на длинной ручке и тащили к месту разгрузки. Солдат-автоматчик, затыкая нос,

следовал за ним на почтительном расстоянии. Бочка пересекала весь двор и заворачивала за

угол замка. Туда уже солдат не шел. Во-первых, там помещалась яма, куда нужно было

опорожнить «танкер», и стояла такая вонь, что слабонервные падали в обморок, во-вторых, это

был узкий тупичок, ограниченный с одной стороны высоченной стеной, с другой — самим

замком. Убежать из этого коридорчика было невозможно.

Напротив выгребной ямы — окно подвала, в который ссыпают картошку и брюкву для питания

интернированных. Над этим окном во втором этаже расположено окно уборной, забранное

редкой решеткой.

И вот в один прекрасный день во время выгрузки бочки кому-то из команды «танкера» пришла в

голову шальная мысль:

— Ребята, а что, если доставать картошку из подвала?

— Ты с ума сошел! Каким образом?

— Не сошел. Слушайте. План такой. Наш фриц сюда никогда не заглядывает. Ну, а если

заглянет, — ничего страшного. Один из нас забирается в подвал через открытое окно, это