О бихевиоризме

Разум также иногда рассматривается как просто место, в котором видят вещи. Вещи «приходят на ум» или «вызываются в памяти», и человеку, страдающему от заблуждений, могут сказать, что «все это у тебя в голове» в отличие от реальности. Как место, в котором воспринимаются вещи, разум, тесно связанный с теорией копий, был важной частью психологии сознания. Когда операционализм привел к изучению процесса дифференцировки, а не ощущений, человек стал рассматриваться как смотрящий на реальный мир или слушающий его. Человек больше не сообщал о своих восприятиях или ощущениях – он сообщал о стимулах. Мир вернулся на свое место.

Этот вопрос является критическим, когда мы обращаемся к различию между видением вещи и пониманием того, что мы ее видим. Если внутри тела в любой момент времени не существует копий вещей, то все, что можно наблюдать интроспективно, – это акт видения, и именно о нем сообщают, когда отвечают на вопрос «Вы это видите?». Однако все еще возможно различать вещи, которые находятся или не находятся в поле зрения. Можно сказать, что я знаю, что этот лист бумаги действительно существует, потому что я беру ручку и пишу на нем, и что яркое последующее изображение, беспокоящее меня, не существует, потому что я не пытаюсь отмахнуться от него. Я понял разницу между двумя видами видения. Человек, испытывающий жажду, не тянется к воображаемому стакану воды, но сновидец не знает, что видимое им «на самом деле не там», и реагирует так полно, как только может реагировать спящий человек. (Интроспективное знание сновидений слабо или отсутствует, потому что отсутствуют условия, необходимые для самонаблюдения, а когда такое самопознание сохраняется в состоянии бодрствования, оно обычно быстро исчезает, поскольку человек забывает свои сны.) Можно также знать, что вы уже видели раньше. Мы заново узнаем то, что однажды уже познали. Этот признак самопознания дефектен в случае дежавю.

Другие виды самопознания о стимульном контроле становятся доступными, когда мы анализируем условия, управляющие нашим поведением.

6 Вербальное поведение

В истории человеческого вида относительно поздно произошла удивительная перемена: его голосовая мускулатура оказалась под оперантным контролем. Как и другие виды, до этого момента он демонстрировал предупреждающие крики, угрожающие возгласы и различные врожденные реакции, но вокальное оперантное поведение имело громадное значение, поскольку оно расширило рамки социальной среды. Родился язык, а вместе с ним и многие ключевые характеристики человеческого поведения, для которых было придумано немало менталистских объяснений.

Примером может служить само различие между «языком» и «вербальным поведением». Язык имеет характер вещи, того, что человек приобретает и чем распоряжается. Психологи говорят об «овладении языком» у ребенка. Считается, что слова и предложения, из которых состоит язык, – это инструменты, используемые для выражения значений, мыслей, идей, предложений, эмоций, потребностей, желаний и многого другого, что находится в голове говорящего. Гораздо более продуктивным является мнение, что вербальное поведение – это вид поведения. Оно имеет особый характер только потому, что подкрепляется воздействием на людей – сперва на других, но в конечном итоге на самого говорящего. В результате вербальное поведение свободно от пространственных, временных и физических отношений, которые преобладают между оперантным поведением и несоциальными последствиями. Если подкреплением будет открытие двери, человек может взяться за ручку, повернуть ее, толкнуть или потянуть определенным образом, но если вместо этого он скажет: «Пожалуйста, откройте дверь» и слушатель отреагирует соответствующим образом, последует то же самое подкрепляющее последствие. Условия разные, и они порождают множество важных различий в поведении, которые долгое время игнорировались менталистскими объяснениями.