О чем могу рассказать

В Павлоградском ГО УКГБ мы создали оператив ную группу, поставив каждому входящему в нее кон кретные задачи. Затем я выехал на завод, где посетил сборочный цех, ОТК, военную приемку. Я провел бесе ды со многими работниками предприятия, однако след пропавшего документа не проявлялся. В то же время я не смог переговорить с одним из офицеров военной приемки, который был в командировке. Несмотря на то, что за документ расписывался не он, а старший мас тер сборочного цеха, я знал, что офицеры на практике стараются хранить секретные документы в портфелях, которые после работы опечатывались и передавались в 1й отдел. Учитывая это, мы приняли решение вскрыть его портфель. Когда это сделали, то там и нашли этот злополучный документ. Вот так невнимательность двух людей отвлекла многих от текущей работы. Но, как говорится, нет худа без добра. За эти несколько дней, пока я находился на ПМЗ, мне удалось познако миться с предприятием, его руководителями, многими сотрудниками, увидеть слабые места в системе защиты секретов.

АНДРЕЙ

В августе 1981 года, наконец, был подписан приказ о моем назначении. 17 августа я собрался и приготовился выходить из дома. Ко мне подошел сын Андрей и говорит: "А давай вместе поедем, вместе и будем работать". Я отшутился, что постараюсь все успеть сам, а Павлоград находится далеко – 80 км, и вечером я приеду и расскажу, чем занимался на заводе. На том и расстались.

По приезде на завод директор на оперативке представил меня коллективу, и начался мой первый трудовой день. Хотя то, что делалось на заводе, не было для меня диковинкой, на многое, тем не менее, мне пришлось по смотреть другими глазами – уже с позиции одного из руководителей. Оказалось, чтобы понять все тонкости секретного делопроизводства и вопросов режима, необходимо было пройти суточный технологический цикл пред приятия. Поэтому обещание возвратиться домой, данное Андрею, я не выполнил, пришлось оставаться на заводе допоздна, а потом пойти в гостиницу. Уже поздно вечером мне позвонили: "У вас дома беда с сыном". Я срочно выехал в Днепропетровск. Оказалось, Андрей попал в больницу с сильными ожогами. Жена уже была там. Сын был в шоковом состоянии – обгорело 20 кожи. Врач сказал, что положение тяжелое, но они делают все возможное. Потом я узнал, как все произошло.

Андрей с друзьями на железнодорожной насыпи ре шили разжечь костер. Собрали какие-то палки, доски, но огонь не загорался. Тогда в одном из гаражей взяли бензин, налив его в банку, и один из мальчиков стал потихоньку лить его в костер. В секунду пламя по бензиновой струе добралось до банки и она вспыхнула. Не ожидая этого, мальчик откинул ее от себя и случайно попал в Андрея, который был в одних шортах. Банка пришлась на левое плечо, и горящий бензин в мгновенье разлился по телу. Андрей кинулся к рядом находившемуся крану, стал обливать себя водой, потом стал кататься по земле, пытаясь сбить пламя…

Дома были лишь родители жены, которые позвонили ей на работу и вызвали скорую помощь. Отвезли Андрея в ожоговый центр 5й больницы и в первые часы сделали все, что можно было. Однако его состояние оставалось тяжелым. Первым в больницу приехал мой коллега и товарищ Виктор Фролов, с которым в Управлении мы работали в одном кабинете. И когда заведующий отделением сказал, что для заживления кожи нужно облепиховое масло, Фролов сразу же обзвонил всех своих знакомых и нашел его. Один флакон масла потом передал мне начальник Желтоводского горотдела Бушуев. Кроме того, из Бийской ракетной дивизии, которую оперативно об служивал сотрудник Особого отдела КГБ СССР, мой давний товарищ Сергей Алексаха (с ним мы учились в одной группе еще в университете), мне с маслом переда ли и мумие.

…Это были мучительные для всех нас дни в ожидании улучшения. Врач сказал, что в таких случаях критические дни – 1й, 3й, 7й, 10й, когда сложно предугадать, как поведет себя организм. Мы по очереди с женой дежурили в палате сына, не отходя от него ни на минуту. Спал я тогда по 2—3 часа в сутки, однако усталости не ощущал. Была лишь одна мысль – чтобы Андрей попра вился. Он же, несмотря на еще детский возраст, держал ся очень мужественно. Когда перестали колоть обезболивающие лекарства, он не плакал, не стонал, а лишь по просил: "Подуйте мне на кожу, чтоб стало хоть немного легче".

Когда у нас появилось алтайское мумие, мы с женой решили, не говоря ничего врачам, самостоятельно смазывать сыну края ран. Когда через несколько дней врач, осмотрев Андрея, удивленно спросил, делали ли мы что-то, мы рассказали о мумие. Врач подтвердил, что есть поло жительный результат и посоветовал продолжать.