О чем молчал Толкиен (СИ)

- Кроме того, я замечал взгляды, вздохи… Опять же эта песня…

Я мысленно зашипела. Всегда знала, что парни любят сплетничать больше девушек! Дальше мужчины заговорили о чем-то своем, обсуждая планы очистки Мирквуда от гигантских пауков, и я потихоньку отползла. Время тянулось медленно, но вскоре солнце село, и я смогла полюбоваться множеством местных звезд. Мои лиричные размышления прервали отголоски разговора двух эльфов. Я, не удержавшись, подползла поближе и влезла на дерево. Интуиция уверяла меня: «не засекут, лезь и подслушивай – пригодится». Ну, я и влезла. Арвен и Элронд негромко беседовали, сидя на лавочке.

- Отец, мне надоело это притворство. Когда мы сможем уйти?

- Я не знаю. Хватит жаловаться, Арвен. Пока мы здесь, мы должны не выживать, а жить. Что там у Эстеля с этой девчонкой?

- Он смотрит на нее.

- Черт. Это неожиданное осложнение. Он дунадан! Будь чаще рядом с ним, иначе наша магия, витающая над ним, разрушится!

- А может… – Арвен показала что-то руками. Элронд кивнул:

- Это хорошая мысль. Ты подсыпала ей отворотное?

- Ну да, еще в первый день, но оно не действует! Она, наверное, не выпила.

- Хитрая лиса.

- Да, но зато как в ней много жизни! Эта ссора, злость, боль… Давно я не получала столько сил, как в эти дни.

- Да и эта ее песня… Сами звуки наполнены энергией.

Они немного посидели еще. Я затаила дыхание на своем наблюдательном посту, стараясь не шелохнуться. При этом внутри меня булькал ведьмин котел возмущения. Эти… … … … … … … питаются моей жизненной силой? Моей энергией?

- Идем, – наконец, встала Арвен, – я попробую еще раз. Может, нам стоит зачаровать Арагорна?

- Нет, – встал Элронд, – ты как живая! Забыла, что после чарования человек теряет личность? Мы и так сильно изменили в детстве его сущность. А мы должны провернуть все незаметно и с одобрения прочих народов.

Хмм… Как живая? Наверное, это заменитель человеческого «как маленькая». Отворотное? Надо будет посмотреть, что это за зелье. Я должна была бы перестать его любить? Это невозможно, скажу без всякого пафоса. Только потом я вспомнила, что человек, который выпьет отворотное, никогда не будет иметь удачи в любви – все, к кому будут проявляться его чувства, будут его отвергать. Стерва. Сволочь. Мразь. Она готова испортить другому человеку всю жизнь, лишь бы добиться цели... Дождавшись ухода эльфов, я с шумом свалилась с ветки и начала, блаженно постанывая, разминать затекшие и замерзшие ноги и руки. Пока я ковыляла в свою комнату, мое разыгравшееся буйное воображение одарило меня рядом картин.

Вот леди, вся в черном, в левой руке носовой платок, лицо залито слезами – ее муж погиб недавно, другой рукой держит трехлетнего мальчика. Это маленький Арик со своей мамой переехали в дядюшке Элронду после смерти Араторна. Вместе с дядюшкой гостей приветствует прекрасная, взрослая леди.

- Познакомься, Арагорн, это Арвен, твоя… очень дальняя родственница.

- Здлавствуй, тетя Алвен.

- Здравствуй, малыш! Хочешь конфетку?

- Хотю.

Мое воображение успело нарисовать еще пару сцен – «тетя Алвен» с Ариком играют в мячик, читают книжку с картинками, но потом я его придушила… я имела в виду воображение, а вы что подумали? И последнее, что я успела подумать, прежде чем рухнула на кровать и отрубилась: «Это ж каким надо быть извращенцем, что бы потом влюбиться собственную детсадовскую няню?». Мне даже сны не снились, до того меня замотали. А на следующее утро я выскочила в окно – слава валарам, меня поселили на первом этаже, и отправилась на берег Сероструйной.

- Эй! Грр! Выходи! – позвала я волчицу.

- Человек!!! – из леса высунулась счастливая, как хрюшка в отрубях, варжица. Она в три прыжка пересекла речку и бросилась мне на грудь.

- Ну хватит, хватит, – смеялась я, отпихивая Луну, пока меня с ног до головы вылизывал слюнявый язык соскучившейся подруги, – как настроение?

- Ушастые. Злые. Мертвые. Вокруг них все серое!

- Погоди-погоди, – отпихнула я ее, – ты видишь, что эльфы – мертвецы? Поэтому они не любят варгов!

Я возбужденно расхаживала по берегу, а варжица сидела на хвосте и следила за мной с недоуменным выражением морды. А я рассуждала:

- Ну конечно! Говорят, собаки видят истинные обличия, узнавая хозяев в любом облике и облаивая оборотней. А волки – те же собаки… Скажи, ты умеешь общаться с орками?

Волчица помотала головой, но подумав, добавила мысленно:

- Я – нет. Маленькая. Могу только с тобой, потому что ты Мой Человек. Старшие – могут со всеми.

- Тогда все ясно! Вот почему эльфы не любят и ездовых волков, и, заодно, орков! Иди! Не дай себя поймать этим нехорошим эльфам, детка! – я обняла волчицу, запечатлела на ее мокром и холодном носу контрольный поцелуй. Меня снова лизнули в щеку, и волчица убежал на другой берег. Потом я, словно антилопа, поскакала обратно, только сейчас сообразив – сегодня должен быть Совет! Я вернулась как раз вовремя – что бы наткнуться на Леголаса, куда-то шествующего. Я прокралась следом за ним. Он привел меня к беседке, где и был Совет. Меня на Совет никто, как вы догадались, не звал. Я нырнула в кусты и поползла в обход.