О чем молчал Толкиен (СИ)

— А может, ты останешься? — предложил он. Я хмыкнула и коснулась безымянного пальца левой руки

— Забыл? Я тут Хранитель! Кто вашего Теодена лечить будет? Придумывай, давай, как меня внутрь протащить!

— Ладно, — несколько неуверенно решил Леголас, — сейчас попробуем кое-что…

Леголас подошел к охранникам и распахнул огромные серые глаза… Боже, я Арагорна называла Котиком в Сапогах? Он так, ученик. Вот настоящий мастер! Леголас между тем мурлыкал:

— Сударь, пожалуйста, пропустите нашу общую сестру… Она абсолютно безвредна, даже сражаться почти не умеет. Она наша лекарка. Пустите ее!

Стражники как-то заторможено кивнули, и посторонились. Леголас гордо и довольно кивнул, а когда мы прошли, шепнул:

— Не зря я в Лихолесье занимался гипнозом!

— Ну ты даешь! — тихо восхитилась я, и устремила взгляд вперед.

Нда, помощь поспела вовремя. На троне сидел старик, седой и сморщенный, словно старый мухомор. Рядом с ним полусидел-полустоял скользкий тип. Не знаю, как объяснить, но от него хотелось выть, рвать, метать и бить! С жестокостью! Я сжала зубы. Наверное, именно так выглядит словосочетание «лицо окаменело». Бить! Крушить! Ломать! Я буквально задыхалась от ненависти и ярости. Арагорн сильно ткнул меня кулаком в спину: «Если взяла на себя роль глашатая, то давай, говори!». Я выдохнула сквозь сжатые зубы. Вся мелочь, что понемногу раздражала, как легкий зуд, тревожно быстро накопилась, и булькала на самом краю. Однако если роль взята — надо ее доигрывать. Речь моя полилась речисто и неторопливо, как и в степи, при встрече с роханцами.

— Приветствую я, принцесса Кеирина, от имени всех, кого вы видите пред собою, великого короля Рохана, мудрого Теодена.

Гнилоуст что-то быстро нашептал на ухо конунга и тот проскрипел:

— Разве не приказал я, что бы в мой зал не пускали никаких женщин? Что здесь делает эта девица?

— Мне известно, что мудрость короля Теодена прославилась далеко за границами Рохана. А поистине мудрый владыка выслушает любого — мужчину и женщину, старца и ребенка. Ибо все, что сказано — имеет свой вес, слово истины — золото! Ведь золото даже и в грязи золото, правдивые слова ценны и на устах девушки. Неужели слухи обманывали меня, неужели Теоден готов потерять то золото, что я принесла ему?

Я поймала Грюму. Настаивать на изгнании меня из зала нельзя — ибо это серьезно подорвет репутацию Теодена, а опозоренного конунга кто будет слушаться? Поэтому Гнилоусту оставалось только, скрипнув зубами, шепнуть что-то королю, и тот кивнул мне, словно механическая игрушка:

— Что за слова ты принесла мне? Будь кратка, ибо время мое дорого.

— Вести мои горьки. Саруман предал нас! Он собирает армию орков, и первые на кого он двинет свои силы — Вы! Рохан падет! — Грюма что-то забормотал, но я, чуя силу Кольца, легко перекрыла его голос своим, чистым и гудящим, словно звонкая медь, — его козни уже сразили нашего друга — Гэндальфа Серого! — ой, ну не смотрите так на меня! На Сарю можно что угодно спихнуть, — а в вашем гнезде измена. Грюма по прозванию Гнилоуст — вот что за червь точит Вас, мудрый конунг Теоден!

И не давая времени Грюме молвить хоть слово, я ухватила за хвост первое слово песни, и начала нанизывать слова, как бусины на нить.

— Ночь за плечом, вор у ворот,

Прялки жужжанье спать не дает

Тебе — я снова здесь.

Кто прядет лен, кто прядет шерсть,

Кто прядет страсть, а кто прядет месть,

А я спряду твою смерть.

Колесо — гонит по жилам кровь,

Колесо — в губы вливает яд,

Колесо, вертись — это я…

Эй, пряха, работай живей,

Жги огонь, поджидай гостей,

Лей вино и стели постель!..

Серп луны прорезал путь на ладони —

Не забудь о погоне —

Он идет по пятам.

Кровь — железу, крылья — рукам,

Сердцу — хмель и горечь — губам,

Ты посмел обернуться сам…

Неожиданно Грюма с диким криком выхватил откуда-то бутылочку, замахнулся, что бы разбить ее. Я не успевала ничего сделать, да и нельзя песню прерывать. Леголас ринулся вперед. Я вырвала из сапога нож… Нет, когда я поднимала руку, она была уже пуста! Арагорн выхватил из моих пальцев стилет, и тот серебряной слезкой свистнул в воздухе. Грюма закричал уже от боли, а Леголас во вратарском прыжке поймал бутылочку в дюйме от пола! А я не могла позволить своему голосу хотя бы дрогнуть!

— Ой, колесо, вертись на стальных шипах,

Страх сгорел на семи кострах,

Но смерть твоя — не здесь и не там;

А я жду-пожду ночью и днем,

Сквозь тебя пройду огнем и мечом,

К сердцу — осиновым колом!

Вижу, знаю — ты на пути,

Огненны колеса на небеси,

Плавится нить и близок срок;

Ты вне закона — выдь из окна,

Преступленье — любви цена,

Так переступи, переступи порог.

Превращенье жизни в нежизнь

Во вращенье рдеющих спиц,

Раскаленный блеск из-под ресниц;

Ты разлейся в смерть кипящей смолой,

Разлетись сотней пепла лепестков,

В руки мне упади звездой,

Ты мой, теперь ты мой

Вовеки веков!..