О чем молчала Мадонна Литта

Но сегодня был особенный день! Мы собирались «поговорить»! Как пафосно. Мы сидели у окна, и меня ужасно раздражал желтый цвет вокзала напротив. Люди мельтешили, суетились. Кого-то встречали с огромными баулами, кого-то провожали, кто-то был совсем налегке с рюкзачком и без груза неловкости прощания с окружающими. Моя мама подсела с подносом: борщ, хлеб, винегрет, пюре, котлеты, компот…

– Вот так кафе, супер! Глупо было полагать, что мы и вправду пойдем в приличное место…

– А что такого? Здесь готовят нормально, сколько раз здесь были, всегда все вкусно. Ты уже зажралась просто.

– Барствуем прям-таки сегодня.

– Ешь! Я сейчас, – махнула она мне нервно и опять ушла. Что, мне и это высоко ценить и радоваться? Я отодвинула от себя поднос подальше. Жутко захотелось покурить. Наконец она вернулась с таким же подносом и села напротив меня.

– Давай поедим сначала, – махнула она мне ломтем хлеба и откусила кусок…

– Ммм, вкусненько… Кушай-кушай, – приговаривала она с набитым ртом.

Я смотрела, как оранжево-красные следы от борща жирными пятнами сосредотачиваются в уголках ее рта. Она отвратительно сюрпала, чавкала и мокро покашливала… На ней была ее дурацкая укладка с закрученной вперед челкой. С этой своей короткой стрижкой она думала, что выглядит моложе. Как бы не так! Остриженные и зализанные пряди обнажали все невыгодные ракурсы ее дряблого лица. Я пристально смотрела на ее рот, до боли сжимая свои губы. У меня даже в носу вспоминался запах из ее рта… Помню, я сидела на кресле, ела яблоко. Она подошла и попросила откусить, я отказала и скривила губы. Она закатила глаза, приговаривая: «Ты что? Жадина?!»

Я видела, как ее морщинистые мерзкие губы и вонючие зубы откусывают мое яблоко, оставляя склизкие слюни на фрукте. И вот с этим жирным следом от укуса она протягивает мне яблоко обратно, а я чувствую, как отвратительно пахнет ее ртом. Я не хочу есть больше этот плод. А она ехидно наблюдает за мной: «Ну, чего мнешься? Неужели ты брезгуешь мной?»

Мне приходится насильно заставлять себя кусать это яблоко в знак покорности. И ведь яблоки были в доме. Она хотела откусить мое, хотела, чтобы я подчинилась ей. Зачем??? Зачем она всегда что-то откусывала у меня? А меня аж передергивало. Меня передергивало от того, как после душа она голой ходила по всей квартире. Она вся была в таком застоявшемся бугристом целлюлите, который сотрясался, как свинячий холодец, при каждом шаге…

– Ты чего не ешь? И так тощая.

– А? Че? Потому что не хочу быть такой, как ты!

– А что в этом такого, ты похожа на меня больше Алисы!

– Нет, я не такая! И вообще, мам, а почему у тебя такая тяга к советским укладам? Ты же сидишь в Angelo Marani вся, сколько стоило это говно в цветочек? Пятьдесят? Сто тысяч рублей? И ты сидишь при бабках же вся и жрешь борщ в «Копейке», ты не думала походить, мож, на йогу? Не? Просто развеяться даже? Ты не работаешь, почему бы не заняться собой, нарасти волосы, прикрой свою обвисшую шею наконец…

– Ты все сказала?

– Нет! – чуть не заорала я. Укусила себя за щеку, откинулась на спинку стула. – Да.

– Я больше не могу ни с тобой, ни с твоим отцом. Он кодироваться не собирается от алкоголя после последней его развязки. Я переезжаю в Артем8.

– В смысле? А папа вообще в курсе?

– Он в курсе. Я решила пожить одна. Он мне и отремонтировал там квартиру.

– И что мне теперь? А если нужно будет его откапывать?

– Ну, вызовешь платную детоксикацию, я уже от вас двоих устала, мне в принципе все равно. Он тем более собрался на очередную свою программу, должен пить поменьше…

Я молчала. Она тоже. Вот как, значит. Мы не будем говорить про деда. Разумеется. Никогда. Она просто решила сбежать…

Отец ездил на программы оздоровительно-образовательного центра «Долголетие» под руководством Елены Вороновой. Там были практики сухого голода, углетерапия и обет молчания. Ему нравилось заниматься этим всем, он считал, что так он получает свой духовный рост, часто он звал с собой нас и настаивал на исключительности таких методов самопознания. Я без особого энтузиазма относилась к его занятиям и не вникала в их суть.

Я стояла в прихожей в ожидании. Ноги уже свело, но я не собиралась садиться. Наконец, звякнули ключи в дверях.

– Пап, зачем ты маме сделал квартиру в Артеме? – я начала без «здрасти».

– Ну, Яночка, надо уметь давать свободу друг другу, – пробормотал отец и начал разуваться.

– Так, ладно, опять началась эта прокачка высокодуховности. В целом, я рада, что этой женщины не будет рядом, меня беспокоит твое состояние. Пообещай, что не будешь пить.

– Не, Янусик, не буду, – застенчиво улыбнулся он.

– Не будешь пить? Или не будешь обещать?

– Не буду напиваться!

– Хорошо, папуль, я тебя люблю, – пробормотала я и обняла его.

– Только чуть-чуть!

– Никаких «чуть-чуть», я тебя знаю, – пригрозила я пальцем. И я поверила ему, ведь если этой бесчеловечной его жены не будет рядом, то и пить ему вдруг станет незачем.

Глава 5

Преступление и…