О чем молчит ласточка

Перешагнув порог, он преодолел небольшую прихожую и ступил в широкую, светлую гостиную, совмещенную с кухней. Стягивая с себя удавку галстука, прошел в ванную, снял линзы и с удовольствием потер веки – за целый день глаза устали. Надел очки.

В гостиной Герда пулей примчалась к огромному окну, сунула нос за штору и принялась отчаянно лаять.

– Что такое? – Володя подошел к ней и выглянул во двор.

Казалось бы, ничего удивительного для него и возмутительного для Герды там нет, все как всегда: небо, звезды, широкая поляна, небольшая рощица вдалеке.

– О… – выдохнул Володя, увидев нарушительницу спокойствия. В пятне света на спинке садового стула сидела, глядя на них, изящная ласточка.

Глава 2 История болезни

Володя купил таблетки, которые прописал Игорь, и принимал их уже пару дней. Но, похоже, они не действовали – Володя засыпал так же долго и тяжело. Успокоительные делали его вялым, но не опустошали голову, не избавляли от тяжелых, мрачных воспоминаний, бесконтрольно кружившихся в мыслях. Вот и сейчас, в третьем часу ночи, он лежал и не мог избавиться от образов, что вспыхивали под закрытыми веками.

Володя с Брагинским вместе забирали тело отца из морга и везли в церковь, где ждали все, кто пришел проводить его в последний путь. Володя впервые занимался похоронами и многого не знал, поэтому удивился, что тело не было окоченевшим, а конечности двигались легко. Когда ехали в автобусе, на повороте гроб качнуло, и отца прижало к одной из стенок, а руки съехали набок. Вдвоем с Брагинским они вернули телу прежнее положение, поправили его, Володя положил ладони обратно на грудь. И это тактильное ощущение – то, какими мягкими и холодными были пальцы и плечи отца, – записалось на подкорку.

Володя засыпал. На улице шумел дождь, дома похолодало настолько, что пришлось надеть футболку. Он замерз и, проваливаясь в сон, инстинктивно обхватил себя за плечи – показалось, что держит плечи отца. Проснулся. Это были его, Володины, плечи. Холодные и почему-то непривычно мягкие.

Он поднялся, снял футболку, пусть и стало еще холоднее. Поменял позу, чтобы не касаться руками своего тела, но ладони продолжали ощущать мягкое, прохладное и вялое, будто неживое, не тело даже, а какой-то биоматериал.

Володя рывком сел на кровати. Сердце грохотало в висках, дыхание захлебывалось.

– Надо отвлечься, надо отвлечься, – принялся повторять он. Но, на что отвлечься, придумать не мог. Неожиданно вспомнился недавний визит Маши. Он прокрутил в голове их встречу от начала до конца, попытался обсудить с собакой. Герда спала в ногах, тихонько похрапывая.

Он вспомнил, как Маша, слушая его, слышала только себя и вынесла из разговора совершенно неверное, зато столь желаемое: что ее сын хороший, а вот его друг – плохой. Видимо, она была такой всегда – крайне эмоциональной и глуповатой. Но раньше, в юности, в «Ласточке», она скрывала эти черты, хотя Володе иногда удавалось разглядеть ее настоящую.

Мысли о Маше помогли забыть недавний кошмар. Он наконец смог удобно устроиться на кровати и начал проваливаться в сон. Засыпая, увидел Машу. Совсем юную красивую девушку в коротком платье. Она, вся в слезах, стояла голыми коленками на бетонных плитах и умоляюще смотрела на него. Стирая руки в кровь, писала мелом поверх нарисованного на асфальте яблока: «Ненавижу».

Рано утром Володю разбудило СМС с неизвестного номера:

«Прости за то, что тебе наговорила. Я была сама не своя. Но сейчас все еще хуже…».

Догадаться, от кого это сообщение, не составило труда. Володя ничего не ответил, положил телефон на тумбочку. Хмыкнул – его очень позабавило многоточие в конце – и завернулся в одеяло. Сон без сновидений не собирался выпускать его из своих объятий, наоборот – только сжал в них еще крепче, увлекая в такой желанный, с таким трудом достигнутый покой.

* * *

– Сколько мне еще извиняться? У меня настоящая беда, почему ты не хочешь мне помочь?!

– Чего?

Мгновение спустя Володя застал себя сидящим на кровати с трубкой у уха, не помня, как проснулся и ответил.

– Как ты можешь быть таким равнодушным?! – кричала Маша.

– Я тебе уже сказал, что ничем… – вяло пробормотал он, потирая заспанные глаза.

– Но я не знаю, к кому еще обратиться, это же такой стыд!

Володя со стоном выдохнул:

– Да пойми же ты, что я правда не понимаю, как могу тебе помочь.

Маша на пару секунд замолкла и произнесла уже не зло, а жалобно:

– Володь, Дима собирается покончить с собой! Пожалуйста, давай встретимся!

Володя мигом проснулся. Маша в трубке тяжело дышала и всхлипывала. Неужели все настолько серьезно? Он уставился на свою руку. Следы на коже уже давно исчезли, но сейчас по ней горячей волной прошла старая, фантомная боль.

– Хорошо, давай, – согласился он, вспоминая планы на день. Все равно сегодня собрался ехать в родительскую квартиру разбирать вещи отца, ему будет по пути. – После обеда под Градусником удобно?

– А раньше не можешь? – канючила Маша.

– Я живу не в Харькове. Как только доеду до города, позвоню. Договорились?