О чем молчит ласточка

– Если ты действительно любишь сына, то придется. Сексуальность не изменить и не вылечить. И пока ты этого не поймешь… – начал было он, но оборвал себя на полуслове.

Разве она могла это понять? Вряд ли. И Володя знал причину ее бескомпромиссности. Во времена их молодости, когда Маша впервые столкнулась с другой сексуальностью, вся их страна, весь их мир считал это совершенно ненормальным, противоестественным и даже преступным. И в этом не было ни капли Машиной вины – так ее воспитывали время и общество, в которых она жила. Точно так же время и общество воспитывали Володю.

Маша сердито посмотрела ему в глаза и с вызовом произнесла:

– Зато я слышала, что есть врачи, которые занимаются с гомиками, и они выходят от них нормальными!

– Занимаются с гомиками, говоришь… А чем именно занимаются – ты не думала?

Володя многозначительно замолчал. Он понимал, что, несмотря на злость, которую провоцировало Машино поведение, он должен взвешивать свои слова. И эмоциям нельзя было давать волю – они только навредят.

Он сделал глоток чая и спокойно спросил:

– А тебе не рассказывали, что эти «врачи» калечат психику? Я тоже когда-то считал это болезнью, – он вздохнул, – и очень хотел вылечиться. Потому что это было слишком сложно и страшно. Тем более началось очень рано.

– Рано? Разве твоим первым был не Юра? – перебила Маша.

Сердце кольнуло, когда Володя услышал от нее это имя. До этого Маша называла его только по фамилии.

Володя нахмурился, затем слабо улыбнулся.

– Юра был моей первой и, наверное, единственной любовью. А тот человек, о котором я говорю… Это была не любовь. Это был ужас, я ненавидел себя настолько, что готов был… на самом деле покончить с собой.

Маша охнула, прикрыла рот ладонью.

– Вот видишь! Я же говорю, что Дима хочет…

– Не сравнивай меня тогдашнего со своим Димой! Если ты говоришь, что он пригласил парня к себе и уже целовался с ним, значит, он не один, ему есть с кем разделить свои чувства. Это важнее всего. Наверное, так же, как было у нас с Юр…

– А ты не смей сравнивать моего сына с этим Коневым! – вспылила Маша.

– Да никого я не сравниваю! Ты просишь моей помощи, и я не знаю, чем могу помочь тебе, кроме как показать на своем реально плохом примере, чего делать не следует. А дальше тебе самой решать – попытаешься ты принять его таким, какой он есть, или будешь пытаться что-то изменить. Как помнишь, тогда ты нас с Юрой даже выслушать не захотела…

– Ну а что же делать? – снова отрешенно спросила Маша. – Может, найти ему девушку?

– Ты меня вообще слушала? – едва не взорвался Володя.

– Я не смогу сидеть сложа руки, нужно сделать хоть что-то!

– Маша… – предостерегающе протянул Володя.

Она замолчала, взяла чашку в руки и немного отпила. Володя смотрел на нее, размышляя, и понял вдруг, что так и не узнал ответа на еще один очень важный вопрос.

– Маш, а сам Дима признавался тебе в своем влечении?

Та отрицательно помотала головой.

«Интересно – почему? – задумался Володя. – Если не сказал сам, значит, либо сомневается в себе, либо не готов, либо боится матери…» Мысль, что он может ее просто жалеть, как сам Володя до сих пор жалел свою мать, в голову даже не пришла.

Володя взял ее за руку и пристально посмотрел в глаза.

– Тогда просто оставь его в покое и не лезь.

После этих слов спокойная, притихшая было Маша отбросила его руку и выкрикнула:

– Как не лезть? Я вообще-то его мать!

– Но это не твое дело!

– А чье же? Он еще совсем молодой, он ничего не понимает, он может таких делов натворить, что…

Володе захотелось ее встряхнуть, но он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

– Это ты ничего не понимаешь, а слушать – не хочешь.

– Нет, я не смогу с этим жить!

– Так и не тебе с этим жить, а ему.

– Я… я не верю! – Она истерически хихикнула. – Материнское сердце не так легко обмануть. Я знаю своего сына, никакой он не гомосек! Я чувствую, что у него это просто баловство, но ты, Володя… Я, может, и могла подумать, что Конев был злопамятным козлом, но чтобы ты… Столько лет прошло… От тебя я такой подлости не ожидала! Ты врешь, чтобы отомстить!

– Если ты так действительно считаешь… – прошипел Володя сквозь зубы, подавляя все сильнее и сильнее закипающую злость. – Тогда нам не о чем говорить.

– Но мы поговорим… – яростно прошептала Маша. – Когда я его вылечу, мы поговорим.

– Ты его только искалечишь!

– Да кто ты такой, чтобы учить меня, как заботиться о моем ребенке?!

Чаша терпения переполнилась. Со слов Маши получалось, будто все плохие, а хорошие только ее «благополучный» сын и она сама.

Володя ухмыльнулся и произнес таким ядовитым тоном, какого от себя даже не ожидал:

– Скажи лучше, почему ты заметила раны на его руках только сейчас? Ты что, раньше не интересовалась его жизнью?

– Что ты вообще можешь понимать! У тебя даже детей нет! А может, оно и к лучшему, а то мало ли кого может воспитать психически больной!