О чём молчит Ласточка

Он уселся на кровать, упёрся затылком в стену. Лениво оглядел Игоря. Красивый, вообще-то. За прошедшие восемь лет его внешность стала привычной, но Володя помнил, как когда-то приходил в восторг от мысли, что этот мужчина принадлежит ему. Не полностью, была ещё жена и, возможно, другие любовники. Но в моменты близости Игорь вёл себя так, будто действительно принадлежит только ему.

— Рассматриваешь, будто впервые видишь, — подходя к нему, хмыкнул Игорь. Склонился над ним, протянул руку, ослабил узел его галстука. Расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, задел прохладными пальцами шею. Володя дёрнулся — не от пальцев, а от внезапного образа, что ворвался в голову.

Там тоже был галстук, только красный. И холодные пальцы — Володины. И вздрагивающий, красный от смущения Юра перед ним и его тёплая шея, которой, будто ненароком, касался Володя, помогая завязывать ему тот злосчастный галстук. Тогда он считал себя преступником — потому, что допускал эти прикосновения и врал самому себе, что это случайность.

Игорь его поцеловал — быстро, напористо, пылко, а у Володи внутри ни один нерв не дрогнул. Он не спал, но казалось, что проваливается во что-то очень напоминающее сон — там пахло пылью, и его тоже быстро и напористо целовали.

Телом он был тут — хотел Игоря, действительно хотел, прямо сейчас. А сознание было значительно дальше и не могло ухватиться за реальность. Будто спичка чиркала о вымокший коробок — трение есть, а огня нет.

Внезапно щека вспыхнула болью. Игорь ударил его — несильно, скорее пытаясь привести в чувство.

— Эй, ты вообще здесь?

Володя поднял на него мутный взгляд. Щеку немного покалывало.

— А сильнее можешь?

И Игорь даже не стал ничего уточнять — замахнулся и ударил раскрытой ладонью по другой щеке, ощутимо сильнее, чем в первый раз.

Скулу буквально обожгло, реальность стала ярче. Володя почувствовал, как горячая волна спускается от щеки по шее и ниже, а сознание возвращается.

Он подвигал нижней челюстью и приказал:

— Ещё!

От нового удара щека просто загорелась, Володя аж хватанул ртом воздух. Он прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям: в голове звенела пустота, будто боль отгоняла воспоминания и не нужные сейчас ассоциации. Они копошились где-то там глубоко, придавленные болью, пытались прорваться. Но снова замолчали, стоило услышать шорох вытягиваемого из шлёвок ремня. Володя открыл глаза.

Игорь сложил ремень пополам. Проверяя, шлёпнул им себе по ладони.

— Так? — спросил он, усмехаясь.

За собственными мыслями — точнее, за их отсутствием, — Володя лишь вскользь подумал, что Игорь ведёт себя немного страннее обычного.

Но было плевать. Разминая шею и даже предвкушая, Володя медленно стянул с себя рубашку.

— Брюки тоже. И бельё, — велел Игорь.

На секунду Володю покоробило — он не привык, чтобы ему приказывали. Но тут же послушно расстегнул свой ремень, скинул туфли и, приподняв бёдра над кроватью, вылез из брюк.

«В конце концов, — оправдываясь, сказал самому себе, — это игра, и Игорь делает всё по правилам».

— Перевернись.

Володя, сцепив зубы, послушался. В нос ударил запах залежавшихся перьев — хоть от наволочки и пахло порошком, сама подушка была старой.

Привязать руки оказалось не к чему — спинка кровати была обычной деревянной панелью. Володе пришлось просто ухватиться за её край.

«Что же ты делаешь?» — спросил какой-то внутренний голос, но Володя отмахнулся от него, сильнее уткнувшись лицом в подушку — так, чтобы ничего не видеть. Почувствовал, как прохладные пальцы касаются спины.

— Ещё с прошлого раза следы остались, — пробормотал Игорь.

Володя предпочёл сделать вид, что ничего не слышал. Он терпеливо ждал, и чем больше Игорь медлил, тем сильнее Володе хотелось уже приказать ему: «Давай!»

Но тот тянул время, гладил спину — так нежно, так аккуратно. И на эти прикосновения хотелось откликнуться, поддаться тем самым ассоциациям, мечущимся за завесой боли.

Как будто так уже было когда-то — он видел перед собой спину. Обнажённую, нагретую летним солнцем — его так манило дотронуться до неё, почувствовать её жар. Очертить пальцами три небольшие родинки на лопатке, а потом коснуться губами. Вобрать солнце, впитавшееся в эту кожу, дышать запахом — таким любимым, таким желанным и родным… Можно было бы сойти с ума в тот момент, если не отвернуться от загорающего на пляже Юры, глубоко дыша и пытаясь сосредоточиться на плеске воды в речке.

Пальцы Игоря так внезапно сменились жгучей полосой по центру спины, что Володя вскрикнул. И не успел даже снова вдохнуть, как на то же место обрушился ещё один удар. Володя застонал, чувствуя, как боль распространяется по всему телу, как от неё скручивает всё внутри. И как пустеет голова.

Ещё два косых удара по лопаткам — один за одним. Володя вцепился в изголовье кровати так сильно, что казалось, может сломать хрупкое дерево. Закусил угол подушки, глуша новый стон.