О чем молчит соловей. Филологические новеллы о русской культуре от Петра Великого до кобылы Буденного

И последнее. В конце прошлого года я читал на конференции доклад о своем любимом международном фантазере, гениальном мистификаторе и блистательном самозванце в США Иване Ивановиче Народном (урожд. Яне Сибуле). После доклада я обратился к участникам конференции с просьбой: «Если вы знаете о подобных замечательных сочинителях в наше время, пожалуйста, дайте мне знать». Пока никто не откликнулся, но на ловца, как мы видим, и курица бежит.

С Новым годом! C новым братом, дорогие друзья-филологи и писатели! Хорошего вам настроения сквозь нашу гадкую эпоху.

P. S. В самый последний момент я обнаружил, что моя курица еще в начале 80-х годов прошлого века была положена на музыку известным постпанкером Алексом Оголтелым (Александром Львовичем Строгачёвым) – лидером питерской группы «Народное ополчение». Сохранились воспоминания о ее первом исполнении на домашнем концерте в 1982 году (год публикации моего произведения в «Литературке»):

Одну песню с того домашнего концерта я запомнил надолго. Ну скажите мне, что это не обэриутская поэзия:

– Я пошел на улицу – а-а.
И увидел курицу – а-а.
Я спросил у курицы – а-а.
Ты чего на улице.
Отвечала курица – а-а.
Я того на улице – а-а.
Что другие курицы,
А тоже все на улице!

Эх, курица – кукурюкица

– курюкукица – просто крякица!
Эх, курицу, да кукурюкицу,
Да курюкукицу, да просто крякицу!

Вот такие это были кукурюкицыны дети.

Как видим, моя детская шутка в «Литературной газете» не только оставила отпечаток в сознании писателя Круковера, включившего ее в свою мифологизированную биографию, но я еще и оказался тем самым обэриутом, который вдохновил рокера Оголтелого на его «Кукурюкицу» (кстати, не навеяна ли последней и забавная песенка Cемена Слепакова «Курица», недавно построфно проанализированная профессором А. К. Жолковским?). Вот, кстати, музыкальная композиция песни Оголтелого в «домашней» записи².

Нет, не отдам я своею птичку Круковеру! Передумал. Она моя, говорю я гордо! Крукареку!

Примечания

ФИЛОТЕРАПИЯ, или Третий бастион Самюэля Пиквика (маленький манифест)

¹ Теперь там вроде бы будет гостиница.

² О ее составе см.: https://visit.bodleian.ox.ac.uk/event/melancholy-new-anatomy#/

³ Эта старинная история, восходящая, как полагают историки безумия, к случаю «стеклянной мании» французского короля Карла VI, была использована Сервантесом в одной из его новелл и приведена в «Анатомии меланхолии» Бертона, многочисленных медицинских и философских трактатах (например, у Декарта, Мальбранша и Гоббса) и популярных сборниках анекдотов о сумасшедших (см.: Gill Speak. An odd kind of melancholy: reflections on the glass delusion in Europe (1440–1680) // History of Psychiatry. Vol. 1(2). 1990. P. 191–206; Юханнисон К. История меланхолии. О страхе, скуке и чувствительности в прежние времена и теперь. Пер. И. Матыциной. М., 2019). В конце XIX века она привлекла к себе внимание Льва Толстого («[а]некдот о том сумасшедшем, который вообразил себе, что он стеклянный, и, когда его уронили, сказал: дзинь! и тотчас же умер» [ «О жизни»]). Этот анекдот Толстой любил рассказывать своим детям («А мы смеялись», – вспоминал сын писателя [Толстой С. Л. Мой отец в семидесятых годах// Красная новь. 1928. № 9. С. 193]). В свою очередь, толстовский анекдот поразил романтическое воображение Марины Цветаевой, истолковавшей его в своем духе в статье о двух «Лесных царях»: «Как тот безумец, мнивший себя стеклянным и на разубедительный толчок здравого смысла ответивший разрывом сердца и звуком: дзинь… (Подобие, далеко заводящее)» {Цветаева М. Сочинения. Проза. М., 1980. С. 463). Ср. позднейшее признание Цветаевой: «Я всегда разбивалась вдребезги, и все мои стихи – те самые серебряные сердечные дребезги». Сам Толстой мог вычитать этот анекдот у Декарта или в медицинских сочинениях своего времени – например, в «Опыте исследования душевных болезней в психологическом отношении» Владимира Классовского (1855).

⁴ Классевский В. Опыт исследования душевных болезней в психологическом отношении. СПб., 1855. С. 44.

⁵ Болотов А. О умственной ипохондрии (Замечание, взятое из Экономической энциклопедии)// Экономический магазин. Ч. 27.1786. С. 43. Этим старинным анекдотом на популярную в гуморальной теории меланхолического безумия тему урины вдохновился Джонатан Свифт в описании одного из подвигов Гулливера.