О чем молчит ветер

Он подъехал. Дом кирпичный, пятиэтажный, на торце серп и молот, выложенные красным. Во дворе детский сад, спортивная площадка, магазинчик. Хороший район по меркам провинциального городка.

Леша нервничал. Теребил букет. Он уже не казался ему таким красивым, как в магазине. Оля достойна большего…

И вот она вышла. Красивая — глаз не оторвать.

Одета буднично, не накрашена, но невероятно притягательна. И как-то по-особенному. Леша не сразу понял, что в Оле изменилось. Оказалось, волосы. Она их распустила. Он оба раза видел ее с хвостиком. И ей шла эта простая прическа. Но струящиеся по плечам локоны… Они возвеличивали ее образ.

— Валькирия! — восхищенно выдохнул Леша. Но, конечно, не в лицо Оле. Он не умел делать комплименты.

Она помахала ему. В ответ Леша мигнул фарами, затем положил букет на сиденье.

Папа учил открывать перед дамами дверь. Выходить из авто и распахивать ее. Но Алексей чувствовал себя дурачком, ожидая их у машины. Поэтому только нажимал на ручку и толкал дверь изнутри.

Ольга увидела цветы на пассажирском кресле и расплылась в улыбке.

— Красивые какие!

— Это тебе.

— Я на это и надеялась. — Она взяла букет в руки и села. — Представляешь, как было бы неудобно нам обоим, купи ты их какой-то другой девушке.

— Или козленку Иванушке.

Они вместе посмеялись.

— Поехали, поужинаем где-нибудь? — предложил Леша.

— Голоден?

— Да. С обеда ничего не ел.

— Опять предлагаю кафе «Рандеву».

— На главной площади? Да, давай туда. Поедим и отметим мой отпуск. Если не возражаешь, выпьем шампанского.

— Фужер — с удовольствием.

— Я тоже больше не буду. Мне за руль. Но шампанское для меня не алкогольный напиток, а символ праздника. Можем заказать детского, если оно имеется в меню.

Леша завел мотор, тронул машину с места, но Оля остановила его.

— Притормози, — попросила она.

Он не сразу понял почему. Потом увидел мужчину. Он шел, озираясь по сторонам, от старенького, но приличного «Вольво».

— Кажется, этот человек приехал ко мне, — сказала Оля.

— Но ты тут не живешь.

— Он моего теперешнего адреса не знает. Только прежний.

— Кто это?

— Мой бывший.

— Муж? — удивился Леша.

— Официально мы не были расписаны. Но жили вместе.

С этими словами Ольга выбралась из салона и пошла навстречу мужчине. А Леша принялся его рассматривать.

Взрослый, внешне интересный. Но немного женственный: пышная прическа, круглое лицо, мягкие губки, плавная походка. Обычно мужики чешут, будто в атаку идут, а этот плыл. По мнению Алексея, этот гусак категорически не подходил Оле.

— Леня, привет, — поздоровалась она с ним.

— О, классно, что я тебя застал! — Леня бросился к ней, и его попа заходила туда-сюда. Да он не гусак, а уточка! — Я не был уверен, что ты все еще живешь тут. Да и номера квартиры не помню.

— Я давно обитаю в другом месте. Просто навещала маму.

— Как она?

— Хорошо. А ты?

— А я нет, — он понурил голову. Щечки свисли. Теперь Леня походил на обиженного бульдога. — С отцом проблемы.

— По-моему, они всегда были…

— Нет, ты не понимаешь! Не у нас с ним… У него! Огромные.

— В чем они заключаются?

Леонид дошел до лавки и тяжело на нее опустился. Леша, глядя на него сейчас, перестал ревновать и иронизировать по поводу внешности мужчины. Он как будто рассыпался. И плавность из движений ушла. Брякнулся на скамью, сгорбился, разбросал ноги, повесил руки…

— Оленька, отца могут посадить за убийство! — выдохнул он и заплакал.

Раевский не смог остаться в стороне. Выбрался из салона и направился к Леониду и утешающей его Оле.

— Полиция приходила, — всхлипывал Леонид. — Нет, высадилась десантом! Эксперта какого-то крутого притащила. Был обыск. Ордер на арест пока не выписан, но это дело времени…

— Постой, я ничего не понимаю, — прервала его Ольга. — Кого, по мнению органов, Павел убил?

— Киру Эскину!

— Ничего себе, — пробормотала она.

— Отец — преступник, это не укладывается в моей голове.

— Его всего лишь подозревают. Вина не доказана. А ты уже повесил на родного отца ярлык?

— Полиции неизвестны все факты. Только поэтому он еще на свободе.

— Что вообще у них есть на Павла?

— Он дрался с Кирой, это факт. На ее теле следы, нанесенные им. На его так же. ДНК еще не проводили, но отец уже признался. На месте преступления его отпечатки, кровь.

— Павел дрался с ней на водонапорной башне?

— По его словам, нет, дома. Но там нет следов. Их даже суперэксперт не нашел, а он привез с собой кучу мудреной техники. Отец говорит, это потому, что он уборку провел. Он на самом деле мыл дом, причем сам, без помощи уборщицы, потому что у нас канализация пошла верхом. А знаешь почему?

— Нет.

— Он бросил в унитаз телефон и смыл. Я нашел его, когда прочищал.

— Не совсем понимаю, какое это имеет отношение к произошедшему…

— Телефон не его, не мой. Чей-то. Судя по розовому цвету, принадлежал он женщине. Выходит, Кирин?

— Куда ты дел его?

— Выбросил в реку. Не знаю, почему отец сам так не поступил. Смывать телефон в унитаз глупо.