О чем мы никому не расскажем. Сборник рассказов

— Да, — согласилась Клавдия Марковна. — В моем возрасте кости срастаются долго… А у меня еще артрит. Играть я не могу очень давно. Но когда я перестала играть, то поняла, что могу делать то, что всегда было нельзя — надо было беречь пальцы. Я стала кататься на лыжах, даже уроки по скалолазанью брала… Но больше всего мне нравятся горные лыжи.

— А на чем вы играли?

— На скрипке.

— Как Ванесса Мэй, — рассмеялся Тим.

— Эта выскочка с электроскрипкой? — сварливо отозвалась Клавдия. — При чем здесь она?

— Она любит скрипку и горные лыжи. Даже в Олимпиаде участвовала.

— В какой Олимпиаде? Для музыкантов? Тим рассмеялся.

— В обычной, для спортсменов. В зимних олимпийских играх, представьте себе. Только под фамилией матери. Кван, кажется. А, нет. Ванакорн.

— А такое вообще возможно? — изумилась Клавдия. — Я не про смену фамилии.

— Представьте себе, возможно. Есть отборочные туры для независимых игроков. По некоторым видам спорта. Она прошла их все, и попала на Олимпиаду.

— И как? Какой пришла?

— Последней. Из тех, кто вообще дошел до финиша. Клавдия захихикала.

— Наверно, это был удар для звезды.

Тим покачала головой и вспомнил интервью с Ванессой. Она улыбалась и не выглядела расстроенной.

— Нет, она сказала, что кто-то должен занять и последнее место. И знаете, — добавил Тим. — Мне нравится эта идея. Дойти. Не обязательно первым, но дойти. Это ведь нормально, занять какое-то место.

— А мне, пожалуй, тоже, — задумчиво сказала Клавдия Марковна.

— Хотите ее послушать? — спросил Тим.

— Наверно, да, — сказала Клавдия и Тим слышал, что она улыбается. — Буду слушать и думать, что это не Мэй, а Ванакорн. Которая гоняет на горных лыжах почем зря.

И Тим включил «Шторм»

Между «Штормом» и вторым звонком уместились «Summertime» в исполнении Эллы Фицджеральд и простая, как бьющееся в отчаянии сердце, «I Walk The Line» Джонни Кэша. Может, если бы песня была другая — и звонок был бы другим?

— Я не могу так больше жить, — сказал парень.

— Я тоже, — меланхолично ответил Тим. Было уже поздно, ему хотелось спать и не хотелось разговаривать. — Но выбора-то нет.

— Есть! Всегда можно умереть! Я… — парень осекся.

— Умереть можно не всегда, — вздохнул Тимофей. — Если, конечно, не ставить перед собой такую цель. Но это глупо.

— Ничего не глупо, — возразил парень. — Глупо жить без цели, просто так, чтобы жить и все. Какой смысл?

— А ты всегда совершаешь только осмысленные действия? — удивился Тим. — Не валяешься на диване, глядя в потолок? Не слушаешь музыку просто так?

— Слушаю, — сказал парень. — Причем здесь это?

— При том, что и в жизни не обязательно должна быть цель.

— Но смысл должен быть! — неожиданно закричал парень. — Я слушаю музыку, потому что мне нравится, лежу на диване, чтобы отдохнуть. В этом есть смысл. Какой смысл жить, если смысла нет?

Истерика, понял Тим. У него истерика. Не ломка убеждений, или там кризис юношеского максимализма.

— Что случилось? — спросил Тим. — Что у тебя случилось?

— Она меня бросила, — тихо ответил парень.

Тим прикусил едва готовое сорваться «ничего страшного». Ему тоже так говорили, сто раз. И это действительно страшно.

— Ты уверен, что это навсегда? Может, вы помиритесь? Пока люди живы, все еще можно изменить.

— Я уверен, — прошептал парень, — потому что… я не собираюсь жить.

Тим сглотнул и с тоской посмотрел на термос. В горле пересохло. Чтобы выпить — надо отключить микрофон. А если звонок сорвется?

— Что значит — не собираешься? — сиплым голосом переспросил Тим. — Ты что, стоишь на крыше небоскреба?

— Д-да, — заикаясь ответил парень. — А ты что, не голос внутри меня?

— Я человек снаружи, — закричал Тим, по-настоящему испугавшись. — Я — это вообще не ты, понятно?

— Н-нет, — голос парня сделался неуверенным. — А ты кто?

— Конь в пальто! Меня зовут Тимофей, и я понятия не имею, как мы с тобой разговариваем. Но если ты сейчас решишь прыгнуть вниз, то имей в виду, что я не смогу тебя остановить или подхватить на руки.

— А мне и не надо, — обиженно сказал парень.

— А вот и не ври! — рявкнул Тим. — Ты надеешься, что что-то случится, все изменится и тебе не надо будет прыгать вниз. И ты останешься жить.

— Нет!

— Да! — Тим стукнул по столу кулаком. — Быстро диктуй мне ее номер телефона.

— Я не буду с ней говорить.

— Я поговорю. — Тим взял блок стикеров и нашарил в кармане ручку. — Диктуй. Как ее зовут?

— Аня, — прошептал парень.

— А тебя?

— Максим.

— Диктуй номер, Максим, — сказал Тим.

— Не могу, — прошептал парень. — Я не помню наизусть. А телефон в куртке.

— А куртка где?

— Дома осталась.

— Так иди домой, — сказала Тимофей, — ну? Или ты не хочешь узнать, почему она тебя бросила?

Тим услышал сопение и звук, который бывает, когда с небольшой высоты прыгают на что-то мягкое и пружинистое. Например, на битум, которым заливали крыши многоэтажек. Проклятье, кто у кого сейчас в подсознании, хотелось бы знать!

— Аня?

— Да, а ты кто?

— Тимофей.

— Я не знаю никаких Тимофеев, — голос был далеким и засыпающим.

— Я разбудил тебя?

— Да, но это не страшно, я сейчас усну опять.

— Хорошо, но скажи сначала, почему ты бросила Максима?

— Ну… Он ненадежный.