О чем мы солгали

Суд длился семь дней. Безусловно, речь не шла об оправдательном приговоре, против нее имелись неопровержимые доказательства, не в последнюю очередь – записи с камер наружного наблюдения, где видно, как она покупает бензин в тот день. И, по правде говоря, не думаю, чтобы Ханну сильно заботило, схватят ее или нет; целью было любыми способами разрушить как можно больше жизней, так что наказание волновало ее меньше всего.

Суд привлек к себе значительное внимание средств массовой информации, главным образом – таблоидов, которые устроили настоящую травлю. Статьи выходили примерно под такими заголовками: «Девочка-тинейджер уничтожила семью». Они, как и я, жаждали возмездия. Но на суде Ханна повела себя самым неожиданным образом, обескуражив судей своей хрупкостью, невинным детским взглядом, слезами и красотой. На скамье подсудимых она выглядела намного моложе своих лет, одетая в простое детское платьице, дрожащая и преисполненная угрызений совести – прекрасный, но непутевый брошенный ребенок, остро нуждающийся в помощи.

Представители обвинения сделали все, что в их силах: привлекли в качестве эксперта-свидетеля психолога, с уверенностью заявившего, что Ханна представляет постоянную серьезную угрозу для общества. Они даже пригласили Кэти Филипс, женщину, которая иногда приглядывала за Ханной, чтобы та рассказала о пожаре, устроенном несколько лет назад Ханной в комнате ее сына. Но несмотря на все это, несмотря на то что она преднамеренно подожгла свой родной дом, судьбу Ханны определило ее блестящее выступление перед судьями и их субъективная оценка действий Ханны – был ли в ее поступках умысел убивать или нет. Ханна, всхлипывая, рассказала, что вовсе не хотела, чтобы огонь распространился по дому, что она вернулась и пыталась спасти отца и брата и ожоги у нее на спине служат тому доказательством. Мнения судей разделились, они были неуверены, и в итоге покушение на убийство было переквалифицировано на причинение смерти по неосторожности и, учитывая ее возраст, Ханна получила всего пять лет.

Вначале я была сильно удивлена, что Ханна не упомянула о ставших ей известными фактах, уклонилась от душераздирающего описания подробностей того, как в возрасте семи лет узнала шокирующую правду. Такой горестный рассказ в конечном счете сыграл бы ей на руку. Но думаю, ей это было не нужно. Эта история слишком дорого стоила, чтобы так легко дать ей огласку, ведь у нее в запасе еще были неприятные сюрпризы, способные заставить страдать ее отца и Роуз.

Я могла бы сама рассказать полиции о том, кто настоящая мать Ханны, как она умерла, каким образом я, Роуз и Оливер были вовлечены в это дело, но какая польза была бы от моего признания? Мой ребенок умер. Я подумала о двух сыновьях Лоусонов, совсем еще мальчиках – я не могла взять на себя ответственность и за их сломанные жизни. Я тонула в горе, моим единственным желанием было умереть вместе с Дагом и Тоби в ту ночь, – и Ханне, уверена, это было известно. Почему я не погибла вместе с ними!

29

Саффолк, 2017

После того как Роуз описала пожар и суд над Ханной, Клара впала в настоящую панику. И у этого человека находится сейчас Люк? У психопатки и убийцы? Роуз и Оливеру все было известно с самого начала? Она смотрела на них в упор, к ее злости и потрясению примешивалось чувство отчаяния.

Первым прервал молчание Том.

– Сколько лет было мальчику? – спросил он едва слышно.

Роуз опустила голову.

– Десять. Тоби было десять лет.

– Боже! Боже мой! – Он прошел через комнату и встал перед отцом. – Если она уже убивала, так почему бы ей это опять не сделать. Что ей может помешать убить и Люка?

Оливер умоляюще посмотрел на сына.

– Если Ханна собиралась убить Люка, она бы это уже сделала, а не продолжала бы издеваться над нами и посылать фотографии. Она понимает, что в случае убийства Люка нас уже ничто не остановит от похода в полицию. Это не в ее интересах; ей хочется заставлять нас страдать как можно дольше. Для Ханны это ничто иное, как игра. Наше наказание.

Пока Оливер говорил, Клара вспомнила, как часто Ханна интересовалась состоянием ее отца и Роуз, как внимательно слушала, когда Клара живописала их страдания. Ее желание встречаться с Кларой не было продиктовано лишь необходимостью быть в курсе расследования полиции, для нее это была возможность почувствовать всю глубину хаоса, который по ее вине переживала семья.

Роуз поднялась, подошла к сыну и положила руку на его плечо.

– Том, пойми, Ханна никогда не давала прямого ответа на вопрос о местонахождении Эмили. Иногда она говорит, что ей все известно, иногда отрицает это. Возможно, то немногое, что она знает, поможет нам понять произошедшее с Эмили. Если полиция доберется до Ханны раньше нас, нам уже не узнать правды. Ханна отправится в тюрьму и будет молчать нам назло. Пусть таким способом – выполняя ее требования, но у нас еще есть шанс вытянуть из нее хоть что-нибудь, что позволит нам разыскать Эмили.

– Господи! – Том убрал руку матери. – Что, черт возьми, вы тогда собираетесь делать? Как мы найдем Люка?

Воцарилось молчание, и потом Клара произнесла: